Глава 4.

Сомнений не оставалось – это было "дыхание Мрака". Не стоит уточнять, как двум дунаданам удалось пробиться в больничную палату, где находился один из пораженных странной болезнью, но только после того, как Тар–Эленна сделала то, что должна была сделать, к остальным больным ее допустили безоговорочно. Тут не пришлось уходить за Грань – было не столь серьезно, как у Чарли. Достаточно было – Позвать. Но все равно утомительно потому, как много...И лечить этот недуг на данный момент могла только она одна, обладающая для этого достаточной духовной Силой. По городу быстро разнесся слух о "чудесной русской деве", исцеляющей странную болезнь, против которой были бессильны все известные достижения местной медицины. Прознали, где она временно живет, и на стоянку потянулись просители, чьи родные, близкие и просто – друзья были поражены странным недугом. Теперь ей не удавалось даже  по–настоящему  поспать, работала, что говориться, "на износ". С утра до вечера с одного конца города на другой. Перекусывала на бегу у придорожных лотков с гамбургерами. Хорошо, если у просителя была в наличии машина, а иногда, что чаще всего, приходилось пешком. К концу дня ноги ныли и гудели – сил не было сносить, но приходилось терпеть.

Особенно было страшно видеть детишек, пораженных этой болезнью. Они были такими – в гроб краше кладут. Их–то Елена лечила с большим усердием, не жалея собственных сил. Этот ад кромешный длился с неделю. Когда она в последний из вечеров буквально из последних сил приползла домой, брат Александр, взглянув на нее, не выдержал:

– Все! Так больше продолжаться не  может! Объявляю экстренный  общий сбор.

И пока Владычица приходила в себя от последней нелегкой битвы с невидимым  за жизнь и душу очередного больного, Александр связался с прочими нуменоцами с помощью имевшегося у них в машине прибора межвременной и пространственной связи.

Скоро все были в сборе, за исключением тех, кому назначено дежурить в Доме Братства.

Приехала и Галина Афанасьевна – этой было нетрудно вытрясти правду из сестры Галины, сокурсницы Елены, и «многоуважаемая музыковедьма» решила лично съездить и посмотреть, что там за "события Вселенского масштаба", ради которых можно пренебречь учебой и сорвать запланированную фольклорную экспедицию. Тар-Эленна, конечно же, не забыла данного себе слова и при всем народе семь раз поклонилась до земли своей преподавательнице, на что та сказала:

– Ладно, будет тебе, голубушка, разделывайся покуда со своими  "демонами", а что тебе в зачетку ставить –  решим потом.

Великое дело – присутствие духа! Она знала прекрасно, что нужно сейчас ее ученице.

Брату Федору по прибытии был сделан выговор от Тар–Эленны за то, что привез  с  собой  на  ТАКОЕ  дело приходящего, которому, по всему, нет и 18–ти.

 –Мне уже есть восемнадцать, Владычица! – сообщил юноша. – День назад исполнилось.

 –Поздравляю, – Елена невольно улыбнулась его юношеской смелости. – А звать-то тебя как, отрок?

–Максим. Слесарем собираюсь стать, как отец.

–А сейчас, стало быть, учишься?

–Еще нет... собираюсь поступать.

–Вот и славно. Брат Федор отвезет тебя назад, чтобы ты смог подготовиться к экзаменам.

–Но, Владычица! Я...

–Ты пойми меня, Максим, тут ведь не что–нибудь, а Великий Удар Ада готовится! А если с тобой что случится? Отвечать нам придется, как сманившим тебя на  такое  дело.

–За меня не надо отвечать! Я уже совершеннолетний и сам могу отвечать за свои поступки! Я приехал сюда не в игрушки играть! Я знаю, на ЧТО  иду, и хочу стать одним из вашего Братства! Я не новичок какой-нибудь... Я много раз посещал Дом Братства!

–И Закон наш знаешь? – с невольной материнской улыбкой осведомилась Владычица, глядя на стоящего перед ней юношу.

–Знаю. Мне брат Федор рассказывал.

–И Клятву?

–И Клятву! – уверенно и дерзко, не опуская глаз.

–Коли так – дело другое. Господь указал перстом на этого юношу, еще вчерашнего школьника. Перед Господом мы все равны...

Сама Владычица по возрасту была немногим старше, но Сила, в свое время проснувшаяся в ней и Долг, который она несла на своих плечах вместе с титулом Владычицы, делали ее старше, чем было на самом деле.

–Ты все обдумал?  – Владычица более не улыбалась. Голос ее был  торжественен и официально прохладен.

– Все!

– Готов ли ты к тому, что ждет нас впереди? Обратного пути ни у тебя, ни у кого из нас уже не будет, разве только через смерть или позор Изгнания...

– Знаю, Владычица, – юноша не отвел взгляда и не опустил глаз.

– На колени!...

В тот  вечер  в  Братстве  дунаданов одним стало больше. Опека и присмотр за Максимом были поручены брату Федору.

– Отчаянный он, горячий, – сказала tet–a–tete брату Федору Владычица после собрания. – Ты присмотри за ним, мало ли что...

В ту же ночь, не откладывая, был созван Чрезвычайный Совет, на котором  присутствовали как прибывшие на зов брата Александра дунаданы, так и приходящие из числа родителей некоторых подопечных сестры Ольги, а так же из числа тех, кому лично (или чьим близким и друзьям) сестра Елена оказала помощь. Они, что говорится, "на своей шкуре" испытали действие Адских Сил, и пришли на стоянку, несмотря на ночь.

После Совета все разлетелись, разъехались по городам. На стоянке оставались только обе Хранительницы – Тар–Эленна и юная ученица и Наследница Ксения, брат Александр, кому в свое время Тар–Сильмариэнь  – основательница Братства –  велела беречь и охранять Елену, брат Максим, которого еще не решились пустить на дело, брат Леонид, славившийся среди братьев как экзорцист, брат Егор-пастух, первый из Семи Пришедших, а так же сестра Юлия – студентка, аккордеонистка из Костромы.

Вскоре начали поступать тревожные вести. Симптомы первых проявлений "дыхания мрака" были обнаружены еще в нескольких крупных городах, а сильнее всего – в Чикаго.

–Ясно. Выезжаем, – ответила Владычица. И через несколько минут машина Александра, оторвавшись от земли, направилась в сторону Чикаго...

 

* * *

Пока Тар–Эленна "выкладывалась", воюя с охватившей Нью–Йорк и забирающейся в его окрестности невиданной доселе болезнью, "ломка" Чарли, похоже, продолжалась. В первый же день после того, как покинул стоянку, встретив "своих", Чарли шокировал одного странным полувопросом-полуфактом, как-то пугающе-отстраненно вглядываясь ему в лицо: "Кажись, я где–то тебя видел, Фрэнк... Причем совсем недавно...", на что пришедший в себя "браток", покрутив многозначительно пальцем у виска, высказал Чарли все, что о нем думал в лучших гангстерских словесных традициях Нью-Йорка и вообще – Америки, под конец посоветовав Чарли подыскать хорошего психиатра по средствам. Но это было только начало...

...Забыться ему не удавалось. Не помогало ни старое окружение, ни прежние развлечения. В обликах старых "братков" что-то неуловимое всякий раз напоминало Чарли о том, где он побывал, и что успел увидеть. Это пугало и раздражало Чарли. Не было спасением и одиночество. Он еще не вполне сознавал, что носит в себе, не в силах от сего груза избавиться.

Но хуже  всего были ночи. В преддверии одной из них, вконец измотанный, Чарли не выдержал и отправился на стоянку. Он прекрасно помнил туда  дорогу. Все  эти  дни он избегал контактов с дунаданами – главным образом не желая лишний раз сталкиваться с братом Александром, который, как цепной пес, верно и непоколебимо охранял Владычицу. Именно ее общества искал в данном случае Чарли, надеясь на  ее  помощь. Была бы возможность – позвонил, но он надеялся, что она сама позвонит. Ей же было не до того....

* * *

Первое, что бросилось в глаза в окутавшем землю вечернем полумраке – яркий костер, похожий на звезду в ночи. Возле костра сидели двое. Их силуэты отчетливо были видны, и Чарли поспешил к костру.

На стоянке с того времени, как он ушел, произошли изменения – откуда–то вырос рубленый дом в русской традиции, как он как-то видел на картинке. Чарли хорошо помнил – не было его здесь. Откуда ему было знать, что дом этот был сборный, привезенный с собою дунаданами в специальном контейнере, изобретенных так же братом Александром на манер сказочной сумы, куда можно упрятать даже царские хоромы. Особое поле неведомым образом уменьшало в N количество раз все, что туда попадало, так что строительные блоки, помещенные в такой контейнер размером не более саквояжа, выглядели и весили не более детского конструктора. На месте брат Федор с помощью  других дунаданов быстро по заранее готовым чертежам собрали дом, так как, судя по всему, им придется задержаться здесь на неопределенное время. Брат Виктор и брат Василий уладили юридический вопрос на счет временной аренды земельного участка, представив Братство как русскую группу по сбору фольклора. Не рассказывать же властям, кто они такие и зачем здесь на самом деле...

Сидящие у костра оглянулись на подошедшего к ним человека. Он был им не знаком, как и Чарли, в свою очередь, не знал ни того, ни другого. Одному на вид было примерно лет 17 – 18,другой года на полтора старше. Но по тому, как они держались друг с другом, как старший беседовал с младшим, можно было подумать, что разница в возрасте на все 20 лет.

Подойдя ближе, Чарли уловил отрывки разговора и поймал себя на том, что понимает примерно половину сказанного... Странное дело! Когда он успел только выучиться?! Ведь он не преследовал такой цели, а вот ведь, осталось в голове.

Юноши называли друг друга "братьями". У Чарли такое обращение вызвало сперва ассоциацию с монастырем, хотя на монахов они не были похожи. Одного звали Максим (того, что помладше), второго – Егор. С его появлением разговор прервался. Юноши обернулись к нему, поднявшись навстречу, словно ждали его появления. Тот, кого звали Максимом, сказал на ломаном английском:

 – Well come, mу brother!

Далее его речь так мало имела общего с английским, что Чарли был вынужден попросить его говорить по-русски, показав тем самым, что понимает этот язык лучше, чем то, что Максим выдавал за английский.

Позже выяснилось, что понимал Максим английскую речь куда лучше, чем говорил, так что они оказались в почти что равных условиях: Чарли плохо говорил по-русски, но понимал кое-что, Максим плохо владел разговорным английским, но понимал неплохо.

– Тебе подождать придется –  нет их сейчас... Он или она с тобой?

– Кто? – не понял Чарли.

– Ну, кому исцеление нужно.

– Какое исцеление?

Юноша смутился и растерянно переводил взгляд с Чарли на брата Егора, словно ждал от него подсказки, потом снова на Чарли. Чарли догадался, что его не за того, видимо, приняли. Он, конечно, слышал о какой-то поразившей Нью–Йорк странной болезни, но до этого ему не было дела, у него были свои собственные проблемы.

–Я могу видеть Елену?

–Она сейчас в Чикаго. Когда вернется – нам неведомо...

–Как справятся, так и вернуться, – пробормотал брат Егор, помешав хворост и подбросив нового. Потом он присмотрелся к Чарли.

–Постой... кажется, я знаю, кто ты! Тебя случаем не Чарли звать? Это тебя сестра Елена из Ада вытаскивала?

–Она вам обо всем рассказала? – Чарли передернул плечами. То, что незнакомые люди знали о том, что с ним произошло, несколько раздражало Чарли....

В это время на крыльцо дома, освещаемого оранжевыми отблесками костра вышла черноволосая девушка, придерживая на груди накинутую на плечи шаль и кого-то высматривая, словно не могла дождаться. Затем она снова молча вернулась в дом, предварительно бросив взгляд на Чарли и перебросившись парой фраз с Егором.

– Волнуется...– произнес негромко Максим, кинув взгляд вслед вернувшейся в дом.

–А ты нет? 12 лет девчонке! Мы тоже хороши – отпустили. Вот уж сестра Елена задаст нам, когда вернется, – проворчал суховато брат Егор.

–С ней же брат Леонид.

–А что он сделает, коли ее "затянет"?! – взорвался Егор. В его голосе доминировала неподдельная тревога...

...Итак, Елены на стоянке не было, но уходить не хотелось, страшно было оставаться наедине с ночью и самим собой, а так же и тем, чего Чарли пока не понимал. Впрочем, его никто гнать не собирался. Рядом с жарко пылающим костром и этими людьми, казалось Чарли, тревога его тает. Однако он не представлял себе, о чем будет с ними говорить с этими людьми. Поймут ли они его?

–Так вот, стало быть, для кого моя ученица речку Смородину дважды переходила...

Чарли вздрогнул от неожиданности и поднял глаза на говорящую. Он так задумался, загипнотизированный пляской пламени, что не заметил появления на крыльце пожилой женщины. Чарли не удержался от кривоватой усмешки – бабуля, похоже, была слепа на один глаз. Женщина оценивающе окинула Чарли левым зрячим глазом; правый был безжизненно неподвижен, что производило несколько удручающее впечатление. Ей давно перевалило за пятьдесят. Но еще и сейчас, не смотря на физическое увечье, можно было с уверенностью сказать, что в молодости она была куда как красива и вполне составила бы конкуренцию многим голливудским дивам. Чарли разглядывал незнакомку, не заметив, как на него посмотрели двое у костра, а если б и заметил – вряд ли понял значение их взглядов. Он, один из числа тех, к которым ни раз обращались за разного рода "помощью" сильные мира сего, уже давно никому не кланялся в пояс, привыкши взглядом оценивать собеседника. Этим же людям казалось несусветной дикостью, что он не поприветствовал старую женщину, как полагается, почтительным поклоном. А она меж тем продолжала по-английски, которым владела намного лучше юного брата Максима.

–Ну, давай знакомиться, Чарли. Меня зовут Галиной Афанасьевной.

Довольно-таки проворно и легко для своего возраста спустившись по ступеням крыльца, она подошла к костру, встав с противоположной от Чарли стороны и протянула ему руку почти над самым пламенем (как только рука терпела? Горячо должно быть. Даже край рукава слегка затлел). Чарли не двинулся. Дунаданы с интересом наблюдали за ним. Они поняли, он – нет. Ему бы, не боясь обжечься, склониться над пламенем да руку ей поцеловать... Она присела у костра на принесенный из лесопарка толстый древесный ствол. Только тогда оба юношей и присоединившаяся к ним девушка, вышедшая к костру вслед за пожилой женщиной, позволили себе сесть. Чарли понял, что теперь уж ему по-быстрому исчезнуть не придется. В то же время не мог сказать, чтобы подобная встреча его устраивала. Через полминуты он не выдержал:

– Перестаньте, наконец, меня разглядывать!

–Дай срок, еще не так тебя разглядывать будут, мой мальчик, – снисходительно и в то же время доброжелательно ответила женщина.

Ну вот, приехали! Мало ему Маранзано, так теперь эта кривая старуха… Тот хотя бы "дон капо"...

Чарли выдавил кривоватую усмешку, чтобы скрыть нарастающую в нем неуверенность. Такое ощущение, словно единственный зрячий глаз пожилой дунаданки в саму душу проникает.

– Ты про меня, мой мальчик, ничего не знаешь, – тем же мягким тоном, который бесил Чарли, продолжала женщина, – а я про тебя многое ведаю. Знаю, есть у тебя зазнобушка, – она сбилась по привычке на русский, –  да только не отдадут ее тебе...

– Это мне не отдадут? – самоуверенно усмехнулся Чарли.

– Это тебе, – ответила невозмутимо Галина Афанасьевна. – Потому как ты ей не ровня. Все мы не ровня ей. Эта лебедушка высоко летает, и крылья ее – белы перышки. Так что будут братья-воины гнать тебя от ее терема поганой метлой, покуда руки свои не отмоешь.

–На что вы намекаете, мамаша?! – с холодной яростью процедил, побледнев, Чарли.

– А еще знаю, – она словно не заметила его ярости, – что в прошлом году схватили тебя злые люди. А главного у них, кажись, Сальваторе зовут. И велел он тебе, чтобы ты убил Джо, а ты отказался. И били они тебя по его приказу, да только ты жив остался, за что после и получил прозвище свое – Лаки, "Счастливчик" значит. Да только прозвище – не Имя, а Имя свое законное ты потерял....

...Чарли не заметил, как внезапно исчезла кипевшая в нем ярость, сменившись недоумением и растерянностью. Эта женщина действительно знала о нем такое, что он не рассказывал ни Елене... Так что же это? А если это не все, что ей о нем известно? Что он скажет "своим"? Что нужно, мол, избавиться от какой–то ясновидящей старухи, глядящей на него сквозь пламя? Ржать над ним будет весь их синдикат.

– И это все, что вы знаете? – как можно небрежно, пряча за этой показной небрежностью свои неуверенность и страх, осведомился Чарли.

– Да что говорить про то, что было, – ответила многозначительным спокойным и в то же время многообещающим тоном женщина. – Про то ты сам знаешь не хуже меня. А вот, если хочешь, я скажу, что тебя ждет...

Она с немым вызовом уставилась выжидающе на Чарли. Это уже становилось занятным. Чарли усмехнулся. Игра ему начинала нравиться. "Может эта старая ведьма скажет, когда в стране "сухой закон" отменят", – подумал он.

– Ну, – утвердительно произнес он, готовый к очередным фокусам.

– Это посложней будет. Идем в дом, не бойся...

"Не бойся". Чего это себе старая карга возомнила?"  – Чарли без каких–либо колебаний направился за ней в дом.

– Распоясывайся, – деловито приказала Галина Афанасьевна, когда они зашли в светлую, чисто убранную горницу.

– Зачем?

– Распоясывайся, кому говорю! Так надо.

Тон ее с мягко-доброжелательного сменился на деловито–приказной. Чарли растерянно и ошеломленно начал дрожащими пальцами расстегивать пряжку ремня.

«Надеюсь, она не прикажет мне снять штаны».

Галина Афанасьевна тоже скинула пояс, запалила огонь в чаше, затем велела Чарли опуститься на колени спиной к очагу. Некоторое время, держа чашу с курящимися в ней травами, она ходила вокруг него "посолонь" и шептала какой-то заговор. У виска щелкнули ножницы; она бросила отрезанную прядь в чашу и снова что-то шептала над ним. Затем поднесла дымящуюся чашу почти к самому его лицу, и некоторое время сосредоточенно смотрела на него сквозь язычки пламени, а потом заговорила медленно и как–то пугающе–отстраненно, словно читала:

–Суждено тебе, молодец, приложить руку к делу великому, одолеть без корабля море-океан... Перебегать тебе поле широкое в огне и пламени, сражаться тебе с Марьей Моревной... Батюшки! Да у тебя ж кровь на груди!..

...Резкий оклик возвратил их к действительности.

–Галина Афанасьевна! Ну сколько раз говорить – не нужно нам тут всяких ваших штучек! Фольклор – фольклором...

Девице-красавице, что почти что влетела в горницу, было не более 12 лет. Раскрасневшаяся, со сдвинутыми у переносицы бровями и горящими глазами она показалась Чарли старше своего возраста.

–Милочка, разве ты уже взошла на престол? – с некоторой долей иронии осведомилась Галина Афанасьевна.

–Я тоже Хранительница! И не допущу в Братстве никакого язычества!

–А уж эльфийской магии ты бы не потерпела ни под каким видом?

Они не заметили, как вошла в горницу Елена.

Девица смутилась и даже зарделась, услышав ее слова. Чарли даже стало чуточку ее жаль. Он пожалел о прерванном развлечении.

–Неплохая компания – Олаф Трюгвассон, Томас де Торквемада, Ксения Бокаева, – продолжала со сдержанной, чуть насмешливой назидательностью Елена.

–Привет! – она заметила Чарли. – Почему в таком виде?

–А что?

Она подала ему ремень.

–Это твое? Надевай немедленно, и чтобы я тебя больше без пояса не видела! – тоном суровой воспитательницы. Чарли неторопливо продел ремень под шлейки брюк и застегнул пряжку, кинув косой взгляд на Галину Афанасьевну.

–Что у тебя за дела в Чикаго? – как можно спокойней осведомился он, заправив в брюки вылезшую рубашку.

–Те же, что и тут. От "дыхания Мрака" лечу...– устало ответила Елена.

– "Сонная лихорадка?"

– Это так у вас называется. Давай-ка лучше о тебе поговорим. Выкладывай, как живешь? Впрочем, догадываюсь сама, коли к нам пожаловал.

– Да вот, начал по-вашему понимать, по-русски, – поделился с ней Чарли. – Не учил никогда...

– Этого стоило ожидать. Подсознание мудрее сознания, да и фиксирует все подчистую. Ты, когда в беспамятстве лежал, слышал русскую речь. Понимаешь?

– Что-то не очень...

– Не все сразу.

Она наклонилась завязать шнурок на одном из своих высоких ботинок и что-то подняла с пола, покрутив в пальцах.

– Твоя?...Вы тут новый способ гадания опробовали – на пуговице?

– При чем тут пуговица?

– Тебе лучше знать от чего она у тебя отлетела. Снимай-ка рубашку, пришью. Сам-то небось не умеешь.

Чарли протестующе фыркнул, но подчинился.

–Для таких дел у нас специальная служба есть, – заметил он.

–А у нас для того руки присноровлены, – ответила Елена, выбирая в резной шкатулке подходящую под цвет рубашки нитку. – А Галину Афанасьевну ты слушай – мудрая она, на своем веку всякого повидала.

Чарли передернул плечами, вспомнив ее пронзительный взгляд.

– Уже достаточно наслушался. С меня хватит, – процедил он сквозь зубы.

– А вот это зря. Ссориться с ней не рекомендуется.

– Со мной тоже.

Елена невольно улыбнулась.

– Не скажи. У нас в "Гнесинке", между прочим, про нее легенды складывают.

– Какие?

– А такие, – Елена взяла рубашку и неторопливо, со знанием дела, начала пришивать пуговицу. – Преподавать-то она недавно стала, а до того исследования вела.

– Какие исследования? – поинтересовался уже без иронии Чарли.

– А по фольклору, в основном славянскому. Изъездила всю Россию, в Сибири не раз была, в медвежьи углы забиралась, куда только на вертолете добраться можно. В столицах-то окромя заезженной "Мурки" ничего не вытрясешь. В глубинке самые корни находятся. Кое-где, к примеру, еще помнят, как танки водить, да и "Ой, дид-ладо" не везде зазря распевают. Так вот...

...Довольно бесцеремонно, игнорируя Чарли, в горницу ворвался взволнованный брат Александр. Чарли напрягся, памятуя прошлую встречу, до того, как попал в Ад. Но Александр даже не взглянул на него.

–Там из Нью-Йорка какой–то субъект приехал! Тебя видеть желает, беда у него!

–Извини, Чарли, – ее лицо в миг изменилось: исчезло та безмятежность, с которой она минуту назад рассказывала о Гарине Афанасьевне.

–Идем, – деловито сказала она, положив рубашку с недопришитой пуговицей на лавку.

Оба вышли...

* * *

Еще больше она забеспокоилась, не увидев Наследницы.

– Где сестра Ксения, брат?

– Я ее в машине уложил. Вымоталась, прямо у костра уснула.

– А я ее и не поздравила с "боевым крещением", – сокрушенно покачала головой Елена.

– Еще успеешь, – ответил ободряюще брат Александр.

...Что представлял из себя очередной "субъект", Тар-Эленна поняла сразу: из одной компании с Чарли по "ремеслу". Но она согласилась его выслушать, слишком красноречиво было выражение его лица, в глубине не на шутку испуганных происходящим глаз надежда. Прогнать человека, нуждающегося в помощи, было б непростительным грехом. У этого человека сынишка десяти лет умирал от "Дыхания Мрака". Ни один из нанятых врачей не мог ни поставить должный диагноз, ни облегчить страдания ребенка. Елена понимала, почему ИМ не доставляет великого труда атаковать не только тех, кто ИМ непосредственно служит, но и семьи их, родных. У слабого мужа жена без защиты, слабый отец дите не прикроет.

– Я слышал, что вы можете с ЭТИМ справиться!

Ведь как за соломинку цепляется за нее. Как такого прогонишь? Как откажешь в помощи немощному парнишке, чей отец ЭТИХ не раз своим "трудом" вскармливал? Только как объяснишь это прибывшему… Поймет ли?

– Насчет необходимого вознаграждения не беспокойтесь. Я в состоянии заплатить. О сумме мы договоримся.

" Боится, что откажусь, передумаю. Эх, отказалась бы, кабы могла. Но не имею на то права, даже коли устала и с ног валюсь"

– Оставь свои доллары при себе, – устало бросила Владычица. – Мы человеческую жизнь и душу дороже ценим. Я еду с тобой прямо сейчас!

– Но, Владычица! – вмешался было обескураженный Максим, видевший, какой она вернулась из недавней поездки; ведь еле на ногах держалась.

– Мы с братом Егором обошли пределы, как только стемнело... Сейчас нельзя ехать!

– Нам к опасностям не привыкать, – возразила Владычица и обернулась к пришедшему за помощью. – Значит так: едем на твоей машине, но за руль сядет брат Леонид... на всякий случай. Всякое может произойти на дороге в такую ночь, а у тебя нервишки пошаливают, – мягко располагающим тоном добавила она, дабы пришедший не подумал, что именно он причина ее недоверия.

Леониду дополнительного приказа не потребовалось.

– Александр, кинжал освященный держи наготове, – продолжала отдавать распоряжения Владычица. – В машину, быстро! Время не ждет!... Костер на твоей совести, сестра Юлия! Погаснет – не ведаю, что сделаю!  Всем быть до рассвета начеку. И чтобы по одному не ходить!

– А гость наш что ж, без провожатых домой пойдет? – спросил Максим.

– Пусть на стоянке заночует, – ответила, смягчившись, Елена. – Не дело в такое время одному по ночи ходить.

Сев на заднее сиденье, захлопнула дверцу. –  Едем!

 * * *

Как только Тар–Эленна вышла вслед за Александром, оставив полураздетого, малость озадаченного происходящим Чарли, в горницу вошла Галина Афанасьевна. Он инстинктивно прикрылся пиджаком. Елены он почему–то не стеснялся. Та, не обратив внимания на его жест, села на лавку, невозмутимо принялась доделывать незаконченную работу, сокрушенно покачивая головой и что–то бормоча себе под нос.

– Вот жизнь то у девки, – произнесла, ни к кому собственно не  обращаясь, Галина Афанасьевна. – Пуговицу пришить некогда... С Сашкой-то больше не грызетесь? – вдруг обратилась она к Чарли. Тот чуть вздрогнул и огрызнулся:

– Что вам, в конце-то концов, от меня надо?!

–Мне лично ничего от тебя не надобно, а вот тебе что надо? Пора бы уже решить, коли сюда надумал вернуться. Наши тебя ни о чем сами спрашивать не станут. Лягут костями за первого встречного, имя порой не спросят. Тут сам себя спрашивать начинаешь... одевайся.

Она подала ему рубашку.

–Леночку не обижай. Она – твоя берегиня... Ишь как выматывается, едва на ногах стоит, а снова в бой. Вот оно как...

Вошел брат Максим.

–Вы ночью тут оставайтесь, здесь безопасней будет.

Чарли не принял сказанного на свой счет и, одевшись, направился было к выходу.

–Эй, тебе до рассвета стоянку покидать не велено! – Максим схватил его за локоть, но тот рывком стряхнул  пальцы дунадана со своего локтя, негодующе сверкнув глазами.

–Убери руки! Пока я САМ решаю, где мне ночевать!

–Чарли, – осуждающе вмешалась Галина Афанасьевна. – Это приказ Владычицы. Леночка знает что говорит, или ты, может, опять ТУДА захотел? Второй раз так не повезет...

Чарли вздрогнул, словно его стегнули невидимым кнутом. На его лице гримаса раздражения сменилась растерянностью и страхом от воспоминаний о пережитом.

–Хорошо, я останусь...– негромко подавленно выдавил он.

–Максим, где сестра Юлия?  – осведомилась обеспокоенно Галина  Афанасьевна. – Пусть в избу идет.

– Сестра Елена поручила ей присматривать за Освященным Огнем, – ответил Максим. – Я буду с ней. Доброй ночи...

Максим вышел из горницы, а потом, спустясь по лестнице, направился к костру темным силуэтом на фоне оранжево-золотистого пламени, возле которого, составляя сестре Юлии компанию, сидело несколько дунаданов.

–А для чего нужно поддерживать этот огонь? – с любопытством осведомился Чарли, в окно наблюдая за дунаданами у костра.

– А это, милый мой, непростой огонь. Этот костер брат Пятрас освятил, он окаянных не подпускает теперь...

...Чарли некоторое время смотрел на яркие пляшущие языки пламени на фоне непроглядной ночи, криво с некоторой долей скепсиса усмехнулся, но спорить не стал. Чем дальше он от НИХ будет – тем лучше...

– Знаешь что, иди-ка ты на лежанку, – раздался за его спиной голос Галины Афанасьевны. – Ложись спать. Утро вечера мудренее...

 

* * *

Чарли стал часто бывать у Нуменорцев. Однако он не сразу узнал, что Братством интересуется ещё кое-кто из его окружения, а именно – Сигел, который решил нагреть руки на происходящем. Он, разумеется, знал о русской деве, способной исцелять сей страшный недуг (корреспонденты и людская молва сделали из нее героиню дня), и с чисто американской (с криминальным уклоном) логикой предполагал, что русская с ее командой должны на этом очень даже неплохо зарабатывать, а 25%, значит, не отстегивают. Он решил этим заняться....

 Дунаданы, конечно, не выдавали своих чувств при встрече с ним, когда Сигел явился к ним на стоянку (человек все же – не демон. Может, за помощью пришел. Дунаданы никому не отказывали в помощи), но они не могли не ощущать, что пришедший к ним по сути, скрываемой под холеной и неплохо "упакованной" оболочкой, много страшнее Чарли). Поистине, один из тех, "кого Сатана пожрал и переварил"[1], скатившийся настолько, что убийства и разного рода "разборки" доставляли ему удовольствие. Поэтому он предпочитал собственноручно "договариваться" со строптивой " клиентурой", хотя по статусу "крестного отца" гангстерской группировки в то время мог бы себе позволить этого не делать...

С Владычицей он говорил один на один. Она вначале немало удивилась, мол, какие еще такие "доходы"? Затем долго втолковывала в его башку, что 25% от нуля нулю и равны. Он, в конце концов, уразумел, о чем речь и давай ей объяснять, что к нулю надо бы что-нибудь прибавить, а то ведь можно и урезать срок ее присутствия в этом мире. Только Владычицу таким приемом не возьмешь: деликатно, но решительно дала понять, что "доходов" нет и впредь не предвидится. А те, что есть, мол, "не про Вашу честь". Угрозы не особенно ее смутили (ей уже приходилось бывать в "загробном мире", и в мир живых живых воротиться). Единственной ее реакцией было то, что Ксения после этого покидала пределы лагеря не иначе как под охраной брата Василия или Михаила.

Брату Николаю "крестный отец местной мафии" не понравился с первого взгляда, впрочем, как и всем остальным. Только выразил он свою антипатию по-своему, со свойственным ему чувством юмора.

"Обслужил" машину Сигела по первому разряду и даже бензинчиком заправил, позаимствовав у брата Руслана, который тот для своего мотоцикла привез.

Сигел застал его за сим занятием и не особенно деликатно поинтересовался, чего это он возле его машины делает. Николай не растерялся и непринужденно, с "милой" улыбочкой, под которой непосвященный не углядит мастерски скрытого подвоха, ответил:

– Да вот, небольшой профилактический осмотр... Все в порядке, можете ехать. Скатертью вам дорожка...

– Ладно, – буркнул Сигел, недовольный тем, что не получилось договориться с русской целительницей о 25 -ти процентах, – Сколько с меня? 

– Да нисколько, – с той же улыбочкой развел руками Николай. – Вы у нас  тысячный – юбилейный клиент, так что для Вас – бесплатно.

На лицах дунаданов, присутствующих при очередной тонко продуманной авантюре Николая, появились такие же двусмысленные, с виду радушные улыбки. Бенни Сигел забыл, однако, что "бесплатный сыр только в мышеловке бывает". Вспомнил он об этом только на первом перекрестке, когда оказалось, что тормоза выведены из строя.

Николай этого не скрывал, за что после получил нагоняй от Тар-Эленны.

–Вот что, Локи N 2, если проведаю, что Бенджамин Сигел сегодня кого переехал или сам погиб в автокатастрофе, – будешь изгнан из Братства за преднамеренное убийство. Ясно тебе?

Николай, как всегда, прикинулся "дурачком":

– А я то тут при чем, если кто-то ездить не умеет?!

 

* * *

Вечером следующего дня был зафиксирован очередной всплеск так именуемого "безымянного ужаса", объектом которого явились по неведомым причинам жители нескольких близстоящих друг к другу домов в одном из окраинных кварталов Нью-Йорка. "Безымянный ужас" выгнал людей из квартир и заставил всю эту "зомбированную" толпу двигаться неведомо куда; хотя, думается, "адская мелочь", управляющая этим процессом, прекрасно знала, куда гнала людей на ночь глядя.

Полицейские в растерянности жались к домам, ошеломленно глядя на проходящую мимо толпу: мужчины, женщины, дети с " невидящими" глазами. Они шли молча, без какого-либо оружия, не выкрикивали никаких лозунгов. Просто шли как кем-то заведенные автоматы, управляемые кем-то свыше. В их лица не возможно было глядеть без содрогания. Запоздалые прохожие, как и полицейские, пропускали "зомбированную" толпу, стараясь не смотреть идущим в лица, боясь ненароком отыскать в толпе идущих своих родных или друзей.

Во всех храмах шли усиленные молтвы. Никто ничего толком не мог понять, а тем более объяснить суть происходящего. На следующий день уважаемые журналы и газеты пестрели заголовками типа "Поход "Зомби", где в качестве "стрелочников" были выбраны некие никому неведомые засекреченные организации. Другие ссылались на происки шпионских групп, тайно ставящих опыты над американским населением. Ближе всех к истине были публикации в так именуемой "желтой прессе", чьи издания вкрадчиво напоминали рядовому гражданину свободной Америки о существовании потусторонних сил. Некоторые из бульварных газет предвещали начало Конца Света и прихода на Землю Антихриста, публикуя устрашающие пророчества, используя как строчки из Откровений, так и цитаты из Нострадамуса и прочих уважаемых провидцев.

 Брат Леонид и брат Руслан, оказавшиеся в тот вечер свидетелями шествия "зомбированной" толпы, сразу же связались с Владычицей, изложив сложившуюся ситуацию. Воспользовавшись тем, что в таком состоянии люди пойдут туда, куда их поведут, братьям удалось (воспользовавшись своими ментальными способностями, дарованными им Силой Света) направить толпу в сторону стоянки, откуда навстречу выехали дунаданы. Работа была, конечно, адская. Даже по прошествии времени дунаданам не хотелось вспоминать об этом. Было все – и истерики, вызванные нервным срывом по выходу сознания из "зомбированного" состояния, и сердечные приступы, – в общем, работы было выше головы. А еще надо всех как-то разместить в пределах стоянки, накормить, обогреть, успокоить...

– Где брат Андрей? Не видели брата Андрея? – сестра Юлия была очень взволнована.

– Нет, а в чем дело? – осведомилась Елена.

– Там человеку плохо: бредит какими-то выборами...

– Несчастный…

Брат Николай был как всегда в курсе всех событий:

– Это, сестрички, губернатор штата, – сообщил он, сунув в руки дев какую-то газету.

–Я сама с ним поговорю! – решительно сказала Елена.

Минутой позднее Тар-Эленна возле одного из костров говорила какому-то человеку:

– Держись, брат мой! Если ты падешь духом – им что останется? – Она жестом руки указала на других несчастных, приходящих в себя после шока под заботливым участием целителей и целительниц Братства. Как губернатор штата мог оказаться среди "зомбированных" – было загадкой даже для дунаданов. Возможно, случайное совпадение. Его привезли несколько позже остальных в невменяемом состоянии. Когда малость "оттаял", начал говорить что-то о каких-то выборах и неведомых силах, являющихся вероятными конкурентами и желающими видеть в кресле губернатора своего человека. Насчет того, кем могут быть эти "свои" люди, у Елены сомнений не оставалось.

Подошла сестра Галина:

–Елена, привезли еще пятерых. Поражены "дыханием мрака"! Один при смерти!

– Началось! – Владычица поднялась. – Веди меня к умирающему. Имена у всех выяснить успели?

Он и впрямь был на последней стадии. Елене одного взгляда хватило, чтобы понять – сопротивляемость на нуле.

– Его имя Бенджамин, – сказала Галина.

– Я знаю, – коротко бросила сестра Елена.

Да, она узнала его: это был Бенни Сигел собственной персоной. Видать, с "адской мелочью" "договориться" не вышло; сам оказался в "петле". "Вытянуть" было непросто, но когда все же удалось, – пришел в себя без проблем и довольно скоро.

Открыв глаза и узнав Владычицу, спросил, как ни в чем не бывало:

– Так как на счет моих условий?

– Там видно будет, а пока – спи...

Потом сказала сестре Галине:

– За этим догляд особый нужен: тяжелая форма поражения. В случае чего – святой водой... Николай, отойди, – попросила она, заметив выражение лица Сигела, когда тот увидел вертевшегося поблизости брата Николая – виновника его недавнишних злоключений с машиной и крупной суммы штрафа. Только слабость во всем теле мешали ему разделаться с нахальным дунаданом так, как он привык убирать рискнувших встать поперек его дороги.

Николай отошел, чувствуя на себе красноречивый взгляд гангстера.

Наткнувшись на брата Леонида, он сказал:

– Видал, человек – едва в себя пришел и скорее о работе!

– А кем он работает?

Брат Леонид отсутствовал на стоянке во время визита Сигела. Слышать о нем он слышал, но в лицо не знал.

– Коллега нашего Чарли, – с некоторой небрежностью сообщил Николай.

После, выяснив у несчастных, пришедших в себя, подробности начавшегося кошмара, дунаданы отправили туда машину – разбираться на месте.

Тяжкая ночь, слава Богу, закончилась....

 

* * *

Сигел, однако, от своих намерений отказываться не собирался. Никто точно не припомнит самого момента, к счастью, неудавшегося покушения, но он быстро был схвачен. Братья Василий и Михаил держали его, профессионально заломив за спину руки; на отсутствие сил они не жаловались. Елена сунула кому-то из братьев изъятое у Сигела оружие, сухо бросив:

– В реку!

Сбежались все, кто в то время оставался на стоянке, не считая находящихся там под опекой сестры Юлии спасенных от "безымянного ужаса" граждан.

Это была совершенно дикая вспышка гнева. Говорили в основном по-русски. Бенни Сигел, разумеется, этого языка не знал, однако без переводчика прекрасно сознавал значение слов, бросаемых ему в лицо: "Смерть ему! Смерть!"

И вдруг – надрывный женский крик:

– Братья, да что с вами?! Не орк же...

Понял ли мистер Сигел, что хрупкая на вид черноволосая женщина вступилась за него? Если и понял, то наверняка приписал сие своему неотразимому обаянию, кое, по правде сказать, только для американок определенного круга и годилось. Что же касается дунаданок, то он явно был не в их вкусе.

– Молчи, сестра Юлия, а то ведь и камнями побьют!

Слова, сказанные человеком в сутане с ярко выраженным прибалтийским акцентом, заставил всех разом замолчать. Брат Пятрас, негодуя, продолжал:

– Да, я тревожусь за сестру Юлию. Потому, что кроме нее не вижу здесь христиан! Где они?! Вы ведь даже не вернулись в свое родное язычество – колыбель всех религий. Вы уподобились кровожадным римлянам! Вам мало просто остановить злодея – нет, бросить диким зверям, растерзать прилюдно! Кем же тогда вы будете?!

Сестра Юлия выкрикнула то, что и у Тар-Эленны было на душе. Правление ее кое-чему научило; эмоций и так больше чем достаточно, нужны слова, способные сквозь завесу разума коснуться сердца. Но их не так-то просто найти.

Пылкому Василию речь Пятраса пришлась не по душе.

– При чем тут древние римляне? Брат Пятрас, этот субъект мог убить нашу Владычицу!

– Ну не убил же, успокойся... – произнесла Елена, не желая разлада меж братьями.

– А что, надо было подождать, пока убьет?! – взвился Василий.

– Вот когда убьет, тогда разберетесь без моего участия, – заявила Тар - Эленна. – Пока же я жива... Вам, полагаю известно, что этот потомок Седуни живет в Нью-Йорке?

– Какое имеет значение его местожительство?

– Очень большое! Братья, сестры, вдумайтесь в ситуацию. Раньше мы брали покровительство над отдельными людьми, сейчас же получается, что мы покровительствуем всему городу! Да, никто не выражал этого Словом, но на деле получается именно так! Мы вот уже в течение нескольких ночей отражаем удары "адской мелочи". Его, – она кивнула на Сигела, которого продолжали держать Василий с Михаилом, – мы тоже "вытащили", так что сей неразумный и "слепой" сердцем субъект тоже, получается, под нашей защитой. Вы понимаете, какое проклятье может пасть на нас с его кровью?! Силы Ада может, только этого и ждут!

– Владычица, – спокойно произнес брат Михаил. – Позволь напомнить тебе, что четверть часа назад я едва его не убил, пока удалось поймать и обезоружить.

– Мог. Но с тем же успехом он мог убить и тебя, – заявила Владычица. – Поединок всегда был сродни Божьему суду. Без поединков до Страшного Суда обойтись, похоже, не удастся, а вот без расправ и казней мы обойдемся.

– Зачем казнь? – сказал брат Александр, смерив Сигела взглядом, не обещающим ничего хорошего. – Могу предложить ему поединок, хотя он его не заслуживает.

– Поединок? Вот с этим-то дохляком?! – усмехнулась сестра Маргарита. – Да что он против тебя может без оружия? Тебе одного удара кулака хватит, чтобы отправить его к предкам.

– Не думаю, что его предки ему сильно обрадуются, – схохмил брат Николай. – Они, поди, волчком вьются в гробах от его деяний.

– Послушайте! – не выдержал брат Руслан. – Вы рассуждаете так, словно мы все уже дома. А мы, смею вам напомнить, даже не просто в ДРУГОЙ стране. Подумайте, станет ли предполагаемый поединок Божьим судом? Его результат в любом случае не в нашу пользу. Твое поражение, брат Александр, будет невосполнимым горем для нас, а твоя победа может привести к непредсказуемым последствиям. Я согласен с сестрой Еленой, – каким бы ни был поединок, он сыграет на руку лишь Адским Силам. К тому же, как физик, я вам скажу, что подобный шаг может привести к искажению временной причинно-следственной аномалии, что в свою очередь приведет к тому, что нам некуда будет возвращаться.

 Его речь заставила окружающих призадуматься. Находящиеся на стоянке спасенные ночью граждане, стоя чуть в стороне, с тревогой и интересом прислушивались и присматривались к происходящему. Сомнительно, что среди них могли отыскаться владеющие русским языком, но и без переводчика было ясно, что братья решают судьбу человека, осмелившегося поднять руку на целительницу, спасшую не только его жалкую жизнь, но и может быть даже душу, если она еще не заложена Дьяволу за кровь, которой по локоть запачканы его руки.

– Ты явно переоцениваешь его, брат Руслан, – сдержанно процедил сквозь зубы брат Александр.

– А ты, похоже, недооцениваешь серьезность ситуации, в которую мы попали. Дело не шуточное. И если б не мелкая неполадка в твоей машине, брат Александр, гулял бы сейчас по Америке Сатана в облике знакомого нам субъекта... Да что там говорить!

Сестра Елена испросила слова:

– Ну что ж, сказано было немало. Пора бы принять какое-нибудь действенное решение. Но прежде... Братья и сестры, неужели вам доставит удовольствие увидеть, как этот человек, – каким бы ничтожеством он ни был, - вот здесь, перед вами, истекая кровью, перестанет дышать?

Странно, но эти слова подействовали куда эффективней страстной проповеди брата Пятраса, научных доводов брата Руслана. Все вдруг явственно ощутили, что могли своей собственной рукой впустить в Братство Смерть – нет, не верную помощницу Жизни, спутницу души из одного мира в другой, а ту страшную Силу, именуемую Разрушением, способную исказить Древнюю Мудрость, разъединить и даже разрушить Братство изнутри. Не этого ли добиваются Адские Силы?

Жизнь... Жива - весна... она не бывает только своя или чужая.

Темные страсти отступили, сменившись какой-то невероятной усталостью, равной духовному опустошению. Все поняли, насколько они вымотались за предыдущую ночь.

–Так вы готовы простить этому человеку его греховное намерение вместе со мной? – задала вопрос Тар-Эленна.

Почти все подняли руки. Почти...

Владычица уже по-английски обратилась к Сигелу:

–Братство прощает тебя, Бенджамин. Иди и поторопись, а то скоро стемнеет...

Но стоило ему отъехать недалече, как тут же пришлось затормозить: прямо перед ним бесшумно опустилась машина на антигравитационной подушке, какой пользуются дунаданы. Две другие сели по бокам, дабы не было возможности свернуть. Секундой позже он снова испытал на себе ментальную силу Василия и Михаила.

Он увидел перед собой седовласого сероглазого человека, чей спокойный холодный взгляд пугал гораздо сильнее бурных эмоций остальных.

– Вылезай, – отстраненно велел брат Алексей голосом, которому невозможно противиться. – За тобой еще остался должок.

–Что? Втроем на одного? – внутренне содрогаясь, выдавил с жалкой кривоватой гримасой Сигел, выбравшись из машины.

– Драться вышел бы один, даже против тебя, – сухо заметил Алексей. – Да ты слышал – чинить над тобой расправы Владычица не приказывала, я тебя бить и не стану. Я тебя высеку. Выдеру как сидорову козу!

Его глаза свидетельствовали о том, что дунадан не собирается с ним шутить.

 – Братья, помогите-ка мистеру раздеться до пояса... снизу, – произнес брат Алексей, пробуя рукой осиновую хворостину. – Не волнуйся, брат Василий приглядит, чтобы посторонних не было.

– Осинка... она хорошо бесов изгоняет. Это еще наши общие с Вами, мистер убийца, далекие предки знали, – тем же ровным пугающим голосом. – Ее для лечения использовали, осиновым колом сердце нечисти протыкали. Тебе же это пока не грозит...

... Короче говоря, после этого Сигел с неделю предпочитал обедать стоя.

В довершение всего, вечером кто-то проговорился об этом ЧП заскочившему на стоянку Чарли. Сигел давно уже раздражал его (и не только его) своим самоуправством в такого рода делах.

Сигел немало удивился, когда его "товарищ по криминальной партии", заявившись среди ночи, с порога заехал ему по зубам со словами:

– Если тебе надоело жить – застрелись!

После всю оставшуюся ночь Чарли в насколько мог пристойных выражениях втолковывал "собрату по оружию", почему дунаданов лучше оставить в покое. Вряд ли Сигел что-то понял (если ночь, проведенная им на стоянке да "осиновая каша" его ничему не научили), однако на данный момент ссориться с Чарли в его планы не входило, так что дунаданов он больше не трогал, – даже Николая, но разлад между ним и Чарли тогда уже начался....