Глава 7

Умение моментально наводить сон очень кстати, когда имеешь дело с человеком, окружившим себя охраной. Лишняя осторожность, однако, не помешает: усыпив охрану, Елена сотворила на двери кабинета Знак Звезды и Креста. Вот так: теперь никто не помешает! Пока Знак не снят, ничто тёмное – ни дух, ни человек – не может переступить этот порог, а светлое…ну откуда ему тут взяться!

–Я вижу, ты забыл, как умирал твой сын!

Этот был посильнее своих "горлумов", сладить с ним оказалось труднее, но всё же она заставила его сказать, где Джерри…достаточно далеко отсюда, связаться невозможно –только ехать. Но это уже бесполезно – не успеть: тому, кто его охраняет, даны соответствующие инструкции…Словом, работа, достойная Моргота и Саурона: ещё за несколько часов до окончания срока мальчик был уже обречён… действовали наверняка, чтобы переломить. Ведь у сэра Томаса ещё один сын, и дочь, и жена…для них впредь сговорчивей станет… Всё учли, кроме одного: скорости нуменорских "леталок"! На ней ещё можно успеть, а уж сражаться дунаданы умеют!

…Однако, этого ещё надо нейтрализовать – чтоб не помешал. Заснул он не сразу – успел оказать сопротивление… как умел.

* * *

 Тар-Эленна лежала на полу в кабинете. Похоже, выстрел не разбудил охранников за дверью – никто не ломится.

"Целиться-то не умеет, проклятый… хоть бы сразу"…

Она понимала, что прямо сейчас не умрёт, что страдание продлится не один час. Нечеловеческим усилием заставила себя не обращать внимания на боль. Ещё достанет сил дотянуться до сумки и управится с рацией…это ей удалось: передала братьям, что нужно. Перед тем, как потеряла сознание, мелькнула мысль: вдруг не успеют – подстраховаться бы… есть то, что летает быстрее нуменорских "леталок", передаваясь от одного живого существа другому.  А твари бессловесные, объединённые единой волей могут немало…

* * *

Всё это время Чарли не виделся с дунаданами, но в тот день приехал. Как обычно, вышел из машины, направился к дому… и столкнулся с Александром, вышедшим узнать, кто приехал

–Что тебе здесь нужно?

Что-то тут не так…

–Я хотел бы поговорить с Еленой.

–Тебе не о чем с ней разговаривать! И ты прекрасно знаешь, почему.

–Если она не желает меня видеть, то я желаю услышать это от неё! А если ты…

–Послушай! Или ты немедленно отсюда уберёшься – или я за себя не отвечаю! Хватит! Достаточно ты из неё крови высосал!

Кто-то из дома окликнул его, и он ушёл.

Некоторое время Чарли пытался понять, что происходит… В последнее время Александр смирился, не лез больше, значит… значит,  это ОНА не желает его видеть! Но почему? По их последней встрече этого нельзя было ожидать! Что произошло, пока он её не видел?…А, как он сразу не понял! Его просто-напросто ИСПОЛЬЗОВАЛИ! Им же был нужен человек со стороны  –для той поездки в Ирландию. Но она же спасла его… только за тем, чтобы не был опасен в качестве орудия демонов…  Да что, собственно, случилось! Всё своим чередом, каждый ищет выгоды для себя. Ему ли не знать, что людьми интересуются только затем, чтоб их использовать… Разве он не знал жизни? Разве не видел политиков, которые добивались с его помощью, чего хотели, а потом делали вид, что не знают его? Почему же теперь так больно?! Не потому ли что ЗДЕСЬ ВСЁ БЫЛО ИНАЧЕ?! Подобное просто не вязалось с этими людьми – особенно с НЕЙ… Ладно! Забыть всё это! И жить нормальной жизнью! Пока не пристрелили… как Джеймса Колосимо. То тоже воображал себе невесть что… Во всяком случае, здесь ему больше делать нечего…

В машину сесть не успел. Девичий, почти детский голос заставил его оглянуться:

–Чарли, постой!

Подбежав, Ксения возбуждённо заговорила:

–Постой… дождись Елены, поговори с ней. Александра не слушай – он на пределе… Владычица тебя ждала!

Так-так, значит, Александр снова за своё!

–Где Елена?

–Нет её сейчас. На деле.

Это несколько объясняло поведение Александра: он тревожится за неё –видно, дело небезопасное.

–Она…рискует?

–Да.

–Ксения, ты можешь мне объяснить, что здесь у вас происходит?

– Зачем?

–Как – зачем?! В последний раз я расстался со всеми вашими по-хорошему – а сегодня мне только что морду не бьют! Могу я знать причину?

–А ты не знаешь?!

– Откуда?!

Как ни волновалось Ксения, нуменорское служение успело научить её властвовать собой. Узнать правду! Это в её силах!

–Дело касается Томаса… полицейского… ты его знаешь

–Что случилось?

Так, ещё не ясно…

–Да с сыном его беда.

Ксения увидела, что Чарли стало не по себе… даже очень.

–Что, опять? Опять эпидемия? Сонная лихорадка?

Как и Владычица, она обладала способностью отличать правду ото лжи – и сейчас видела ясно: Чарли не лгал! Он действительно не знал о похищении Джерри! Глаза девы радостно сверкнули:

–Я верила, что ты не виноват! И Владычица тоже верила! Дождись её, Чарли!

–Но всё-таки, что случилось? В чём вы меня подозревали?

Тут уж она выложила все подробности.

Так… а он уж забыл о том разговоре. Но почему – за его спиной? Почему он узнаёт об этом случайно – от посторонних людей? Это значит, что прежней власти у него уже нет…

Несколько голосов заставили их оглянуться:

– Брат, остановись!

– Саша, держи себя в руках!

– Ксения, отойди! Мягкосердечие –не лучшая черта твоей Наставницы!

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но вдруг сигнал рации заставил всех замолчать – а из дома вышли все, кто был в это время на стоянке: Александр, Михаил с Василием, Галина Афанасьевна и сэр Томас с женой.

Михаил ответил. Все знали, кто на связи, и по его лицу пытались что-то понять.

–Владычица! Сестра, ты слышишь меня?!

И опустил руку.

–Ну, что?

Михаил повторил, что она сказала.

–А она сама где?

–Всё ещё там. Похоже, она ранена.

–Ранена?!

–Да. Мне показалось, что она… она умирает, братья!

Всеобщий шок длился какие-то мгновения.

Первым опомнился Чарли. Василий и Михаил попытались было его удержать, когда он кинулся к своей машине, но Галина Афанасьевна остановила их:

–Не пытайтесь удержать пламя!

Не раз Александр поражал всех способностью обуздывать свои страсти в отсутствии Тар-Эленны.

Вот и теперь все поняли, что руководить – ему:

–Если ещё не поздно – управится. В машину, быстро!

На стоянке остались только Галина Афанасьевна и мать Джерри.

 

* * *

Разумеется, Чарли выжал из своей машины всю скорость, на какую она была способна. Просто удивительно, как он никого не переехал и не врезался ни во что. Его колотило, но, видать, Удача снова сопутствовала Лаки; никто еще не отошел от зачарованного сна, когда он влетел в тот кабинет, и охранный знак допустил его внутрь.

Он склонился над лежащей без сознания сестрой Еленой, боясь не обнаружить у неё признаков жизни. Дрожащими пальцами нащупал пульс: сердце еще билось... Жива!

Он обернулся на спящего. Ничего, с этим субъектом он еще разберется, сейчас не до этого. Только бы не проснулся сейчас никто. Главное – успеть! Он осторожно поднял Елену с полу на руки и вынес из злополучного кабинета и, не встретив ни малейшего сопротивления, вышел к машине...

...Уже у машины она вдруг шевельнулась и открыла глаза.

– Чарли... помоги мне встать…

– Но…

– Помоги мне встать…  Поставь меня на ноги.

Он подчинился. С его помощью ей удалось как-то устоять. Она попыталась поднять руку, но рука опустилась без сил. Чарли не понимал, что она хочет сделать, но нечто подсказывало ему, что это важно. Он поддержал ее руку... Через какое-то время на ее протянутую руку опустилась ворона. Владычица, не мигая, пристально смотрела на птицу, казалось, вкладывая всю себя в этот взгляд. Это напряжение "выкачало" из нее последние силы. Как только птица взмыла в воздух, сестра Елена молча осела на руки подхватившего ее Чарли. Страшная мысль ожгла его сознание. Он прислушался... Нет, дышит. Жива. Но вряд ли продержится долго. Только бы успеть!...

 

...Она была еще жива, когда он довез ее до больницы. И вот теперь оставалось только одно – ждать, пока медики пытались спасти ей жизнь.

Ожидание… ожидание…

С ним были откровенны: да, она еще жива и даже пришла в сознание, но... долго не протянет – это ясно. И помочь ей уже нельзя. Ему разрешили быть с ней до конца.

Подойдя к ней, он не решился заговорить первым. Да и что он мог ей сказать?

– Спасибо, что пришел проводить меня... – с трудом произнесла она.

– О чем ты, Елена? – он не в силах был поверить и тем более принять врачебный приговор.

– Ну, Чарли, ты-то хоть не лги. У них – медиков – клятва и все такое... Тебе сказали, сколько мне..?

– Час...

– Хорошо... я боялась… – дольше...

В нем словно  что-то переломилось, не оставив и следа от его прежней, несколько снисходительной, нагловатой даже сдержанности.

– Елена! Елена! – голос предательски дрогнул. – Этого не может быть! Нет… Если тебя не будет... Ты нужна мне, Елена, нужна! Не уходи, любимая!

Вот когда сказал слово заветное! Вот когда с языка-то сорвалось!

Владычица Возрожденного Нуменора знала, что ей не долго осталось, и последним своим долгом считала – утешить этого несчастного человека. Но ей ли не знать, что невозможно это! Сама, небось, некогда стояла вот так же у больничной койки, помнила, как солнце тогда сделалось черным... Разве позаботиться, чтоб не совсем один был...

– Чарли, я бы хотела, что бы ты передал нашим...

– Говори, – я передам!

– Скажи, пусть простят меня, если что не так было... И ты тоже прости. Сестра Ксения Имя свое уже знает, а новому Предводителю уж она сама даст. И пусть он ее бережет, рисковать не дозволяет... И еще скажи, когда станут нового Предводителя избирать, пусть и мой голос в учет возьмут. Я отдаю свой голос за брата Александра Неукротимого... А теперь иди, Чарли. Иди к нашим... Может, ты там нужен.

Она прикрыла глаза; разговор ее утомил... Чарли понял, что должен идти. Тяжелый труд предстоял ему – явиться к дунаданам черным вестником.

Дорога назад обернулась для него черным кошмаром без надежды. Елена действительно была нужна ему – нужна, как никто другой. С нею из его мира уходило нечто такое... словом, какая-то мелочь "в центах не оценить, не то, что в долларах". Но познавший эту "мелочь" жить без нее уже не может. Елена была ЖИВОЙ в полном смысле этого слова!

Ее смерть не укладывалась в голове. Он успел немало узнать о ней. Он знал, что глаза у нее всегда печальные, даже когда она улыбается. Что она любила солнце, дождь, деревья, цветы, радугу, звезды – все то, что он раньше не замечал. Что у нее для всякого найдется доброе слово, что ей свою боль иной раз стерпеть легче, чем чужую... В мире, который он знал, таким людям нет места. Их просто растаптывают... И не только боль утраты терзала его. Дело в том, что ему все же кое-что было известно... И выходит так, что это он – он, своей собственной рукой! – вел ее под этот выстрел. С первого дня их знакомства...

Как будет дальше жить, он не думал сейчас, но ясно для него было одно: с ее убийцами он не сможет больше иметь ничего общего!  ...Сколько он убил за свою жизнь – и ничего... Но сегодня не он нажал на курок, даже приказа не отдавал – и ...это было невыносимо!!!

"..Почему ее, Господи?! Почему не меня? ...Если бы умереть вместо неё!"...

Когда он приехал на стоянку, дунаданы и сэр Томас еще не вернулись. Он подошел к "дому", но войти не решился: там были две женщины… он неким образом чувствовал причастность к страданию сына одной и гибели ученицы – другой. Сел на камень возле крыльца.

И откуда было ему знать, что происходило в это время. Сколько он просидел вот так, глядя в никуда, Чарли не знал. Время словно остановилось для него.

Сколько прошло, прежде чем ласковая, будто бы материнская рука, коснулась его плеча, возвращая в мир живых и, заставив оглянуться.

Он увидел Галину Афанасьевну. Она была странно спокойна, по лицу ее нельзя было сказать, что она с нетерпением ждет его известий, но промолчать было выше его сил.

Чужим и незнакомым показался ему собственный голос:

– Она умирает...

В лице этой загадочной женщины ничего не изменилось.

– Любишь Еленушку?

К чему это она... сейчас? Он промолчал.

 – Идем, негоже тебе сейчас одному быть.

Она поманила его за собой.  Он вошел и увидел мать Джерри, на коленях которой дремали двое других детей, которых она прижимала к себе, обнимая руками, как наседка. Увидел тревогу и надежду в ее глазах.  Услышал ее дрогнувший голос, задавший единственно интересующий ее вопрос:

– Почему их так долго нет?

И Чарли сказал:

– Вам не о чем беспокоиться. С вашим сыном ничего не случится.

– Вы так думаете?

– Я уверен... "Не может быть, чтобы ее смерть была напрасной", – добавил он мысленно.

И снова – ожидание. Но теперь хотя бы не в одиночестве...

 

...Машина Александра двигалась бесшумно, но голоса дали им понять: вернулись! Сэр Томас и братья шли молча, но голоса сестры Ксении и Джерри долетел до них.

– Я никогда раньше не видел сразу столько ворон! Они кружились над домом, где меня держали...

– А он что же – не отстреливался?

– Сначала отстреливался, а потом уже не мог.

Мать Джерри не смела поверить счастью. Осторожно уложив на широкой лавке задремавших детей, она выбежала на крыльцо со слезами на глазах.

 – Маргарет... Маргарет, успокойся! Все же хорошо, – сказал ей муж.

Четверо нуменорцев: трое мужчин и одна девушка-отрок смотрели на Чарли во все глаза и медлили задать вопрос, боясь услышать ответ. Наконец Александр решился:

– Где она?

Чарли назвал ему адрес больницы.

– Значит, жива?

Чарли молчал, но красноречивее слов было это молчание. Дунаданы все поняли без слов и тоже ничего не сказали.

Взгляды Чарли и Александра пересеклись, и в душе Неукротимого что-то произошло. Он молча шагнул вперед и протянул Чарли руку. Чарли пожал его протянутую руку... и у всех, кто видел – мороз по коже от этого немого рукопожатия. Нет в мире такой радости, что остудила бы ненависть, а вот такое горе безмерное – одно на двоих – помирило.

– Рассказывай, – негромко и сухо произнес Александр.

И Чарли рассказал, как было дело, о то, о чем велела Елена, передал. Выслушав его, все долго молчали. Молчали и сэр Томас с женой, прижимавшей к себе вновь обретенного сына. Радость их омрачилось сознанием того, какую цену заплатили дунаданы за их спасенное счастье.

Первой заговорила Наследница:

– Неужели затем учила меня  Тар-Эленна, чтобы я приняла правление на ее могиле!

– Может и придется! Но сегодня – вряд ли...

Все обернулись и застыли с открытыми от изумления ртами: это была ОНА  – сестра Елена Тар-Эленна, Наследница и Хранительница Тайн и Эльфийской Мудрости,  Предводительница Братства дунаданов, Владычица Возрожденного Нуменора... и, кажется, совершенно живая, только руки держала как-то странно. Чарли не сразу понял: она пыталась прикрыть то место, где платье было пробито и окровавлено. Одно слово – женщина!

Первым опомнился Чарли.

– Елена, ты... ты жива?!

– Как видишь. Можешь проверить.

– Но… каким образом? – недоумевал брат Михаил.

– Это долгая история. Я не говорила вам об этом пророчестве.

– Каком пророчестве?

– Пророчестве сестры Марии Тар-Сильмариэнь. Честно говоря, я и сама  вспомнила о нем только сейчас – когда оно сбылось.

– Так, может, расскажешь? – сказал Александр.

– Да, пожалуй, теперь самое время.

И она начала:

– Сестра Мария говорила мне: "...Когда-то Илуватар милостью Своей даровал владыкам из рода Элессаров и потомкам их долгую жизнь. Но нынче иные времена, и милость для тебя будет иная: рубеж старости ты не переступишь. Но прежде суждено тебе трижды уйти и трижды вернуться. В первый раз уйдешь ты по воле злого человека – против воли Божьей, принявшей нас в этой земле – но по велению Господа вернешься... Ты, брат Александр, помнишь, наверное?

– Еще бы! Как бы я об этом забыл?!

– Во второй раз ты шагнешь за Грань с соизволения Божьего и по собственной воле, и Благодать Господня пребудет с тобой – ты снова вернешься... Насчет этого вот – Чарли в курсе, мы там вместе были.

Чарли кивнул в знак согласия, все еще не в силах прийти в себя от неожиданного Чуда. А она меж тем продолжала:

– В третий раз спасет тебя тот, для кого ты настрадаешься. Подымет он меч священный, отбросив ради этого иное оружие, и станет за тебя сражаться". Так что, братья и сестры мои, благодарите Господа… и вот его, – она указала на Чарли. – Однако мне показалось, что Тар-Сильмариэнь сказала мне не все...

При этих словах тень пробежала по ее лицу, но этого почти никто не заметил.

– Чего только не творится: то вороны, то вот... это...

– Да, вороны постарались с теми парнями, – усмехнулся брат Михаил. – Возможно, благодаря этому мы и успели.

– Не перестарались, надеюсь? – всполошилась Елена.

– Да успокойся ты, – ответил Александр. – Ксения там  что смогла – сделала, а потом мы их в ближайшую больницу по дороге закинули как пострадавших на охоте. Врачи говорят – жить будут и даже бегать научатся...

– Елена, я что-то не понял насчет оружия, – сказал Чарли.

– Ну, оружие разное бывает. Не правда ли, нелегко представить Перуна, расстреливающего Скипера-зверя из автомата?

Ксения, прикрыв рот, тихонько хихикнула.

– Трудновато на "томпсоне" руны резать, – философски заметил брат Михаил.

– Ты сражался на нашей стороне, Чарли, уже не в первый раз – и этим все сказано. Спасибо тебе!

– Кстати, на счет страданий – твоя наставница только о тебе говорила? – уточнил Александр.

– А вот о страданиях, Санечка, я бы на твоем месте помолчала!

Владычица возразила:

– Ну что Вы, Галина Афанасьевна...

И, не окончив, упала без сознания. Все бросились к ней...

– Слаба еще, – сказала Галина Афанасьевна.

Александр перенес Елену на лежанку. Трое остались возле нее: Галина Афанасьевна, Александр и Чарли.

– Ей теперь не станет хуже? – обеспокоенно осведомился Чарли.

– Не думаю, – ответил Александр, – теперь, когда сбылось пророчество, должно быть все хорошо.

– Не о чем тебе беспокоиться, соколик, – подтвердила Галина Афанасьевна. – Отбил ты свою лебедь белую у злого коршуна, сберег для людей красу ненаглядную. В Царстве Святогоровом тебя вовек не забудут... А все ж таки не Еленой, а Марианной звать бы ее тебе...

Чарли так и не сумел привыкнуть к ее манере говорить.

– Это Елена у Вас научилась говорить загадками?

– Нет, просто мы с ней похожи: обе кое-что знаем...

– Слишком много знаете, – мрачно проворчал Александр.

– Видимо, недостаточно много... – с горьким вздохом ответила Галина Афанасьевна. – Пойдем-ка, Саня – поможешь мне с костром.

– Но…

– Пойдем, пойдем – нельзя близко подходить к рождающимся заново.

Галина Афанасьевна  многозначительно посмотрела на Чарли и, уведя за собой Александра, оставила его наедине с девой, перевернувшей всю его прежнюю жизнь. Сейчас он словно забыл о прошлом, к которому более не было и не могло быть возврата. И не думал о будущем – о нем страшно было подумать. А настоящее... В настоящем была усталость, та самая, которой можно наслаждаться и наслаждаться. И еще – Дом. Именно сейчас он мог с уверенностью сказать: "Я дома". Наконец-то он свой для этих людей и здесь его никто не оттолкнет.

Елена пришла в себя.

– Как ты?

– Ничего, ничего, все хорошо...

Их взгляды пересеклись.

– Ты хочешь что-то сказать, Чарли?

– Да... Елена! То, что случилось... с Джерри... Словом, в этом виноват я.

И сразу лицо её и голос стали непроницаемо холодными.

– Его похитили по твоему приказу?

– Нет! Я случайно узнал об этом от сестры Ксении.

– Так в чем же твоя вина? – ее голос потеплел.

– Наши думали от него избавиться...

– От сэра Томаса?

– Ну да… Но я... мне удалось убедить их обойтись без кровопролития, просто еще раз попытаться сделать посговорчивей.

 – И предложил ЭТО?

 – Нет, мы тогда об этом не говорили. Это решили уже без меня... хотя, предположить было бы можно… Но я больше ничего не мог сделать.

– А почему ты решил сохранить ему жизнь?

– Потому что...

Он осекся. Она тоже молчала, ожидая продолжения: начал "колоться", так пусть до конца.

– Потому что ты говорила, что он тебе нужен.

"Ну, ни дать, ни взять – Волх перед Лелей: Для тебя я не стал покорять белый свет", – с улыбкой подумала Тар-Эленна. И стена меж ними снова пала.

– Однако у вас теперь будет форменное "стояние на ушах"?

– А хоть на чем, только без меня!

– Что ты хочешь сказать?

– А то, что видеть их больше не могу. Все, с меня достаточно!

Видимо, рука, раз коснувшаяся Священного Меча, уже не сможет вернуться к гангстерскому "томпсону".

– Чарли, ты хоть понимаешь, что тебя ждет?

– Да, я понимаю – помню Колосимо, но мне уже все равно, хоть три дня проживу по-человечески.

– Это как?

– Как ты, как Ольга, как все вы...

– Но ты не был у нас дома, ты не видел, как мы живем...

– Я видел, как вы живете здесь... и как смеетесь. Этого достаточно – у нас никто не умеет так смеяться: открыто и светло – от души. И радоваться – тоже... Я ведь тоже раньше не умел радоваться.

– А теперь умеешь.

– Да!… Но если я вернусь к нашим, у меня уже не будет радости – я это знаю. А тогда – зачем жить?!

Она задумчиво промолчала.

– И вообще, мне никто не может запретить жить, как захочу! И любить тебя – тоже... Даже ты сама!

Он коснулся ее руки, но она решительно отняла у него руку: нет, не ему суждено свести ее со двора. Не для него она сложит с себя правление.

– А загадки-то мои не забыл?

Загадки... так значит... Ну, конечно, он сам только что сказал – священное право на любовь, рожден для радости...

– Боюсь, третью мне не осилить.

– Ну, теперь ты право имеешь на подсказку, – она улыбнулась. – Святое Крещение защищает нас...

– Но я ношу крест!

– Только крест?

Он задумался и вдруг понял:

– Имя?!

– Вот именно – Имя!

– А я как-то не придавал этому значения...

– И это чуть было не кончилось плохо для тебя... Знаешь, «не наше то, что сбросили мы сами»[1].

– Но как же его верну тогда?

– А ты бы этого хотел?

– Да!

Это было естественно: ему ведь предстояло жить по-новому...

– Что ж, такое право мне дано... На колени!

Он подчинился.

– Властью, данною  мне от Господа нашего, я – сестра Елена Тар-Эленна возвращаю тебе, Дитя Божие, Имя твое! Отныне и присно веков Имя тебе – Сальваторе! Аминь!

Вошла Галина Афанасьевна.

– Посторонись-ка, милый...

Она дала Елене чашку с каким-то отваром.

Заглянул Александр:

– Эй, Чарли!

– Меня зовут Сальваторе.

Лицо Александра удивленно вытянулось. Он некоторое мгновение молча взирал – словно не веря своим глазам и ушам – на человека, обретшего вновь вместе с Именем Любовь и Радость... а еще Надежду.

– Это правда, брат! – сказала Елена.

– Сальваторе так Сальваторе,  – пожал плечами Александр. – Пошли-ка, поговорим.

– Как тогда?

– Там поглядим, – добродушно усмехнулся Александр.

Все поняли, что драки не будет. Они вышли.

– Галина Афанасьевна, вы же знаете! Скажите, что с ним будет?

– Девочка моя, ты же видишь – он счастлив сейчас и обратно под стяги Дасуни не собирается. Чего же больше?

Оставшись одна, она все думала. Что же все же значит это чудесное исцеление? Уж не сделал ли он глупость? Да нет, конечно же, не продал он душу дьяволу! Иначе бы это лицо, изуродованное шрамами прошлой жизни,  не озарилось бы сейчас отсветом какой-то нездешней красоты. Но и в этой красоте тоже что-то не так... Вроде как живой таким быть не может... Если б знать, о чем умолчала тогда сестра Мария Тар-Сильмариэнь. И о чем молчит теперь Галина Афанасьевна... Если б знать...

  В конце концов, целебное снадобье Галины Афанасьевны взяло свое: сознание Елены погрузилось в пучины исцеляющего сна...

 

* * *

Спала Владычица недолго – не более двух часов. Неведомо, о чём Александр говорил всё это время с Сальваторе. Проснувшись и выйдя к ним, Тар-Эленна услышала только:

– Отчаянный ты человек, Сальваторе, отчаянный! Прямо-таки – нашенский человек!

Ненависти больше не было.

У погасшего костра кроме них двоих сидела только Галина Афанасьевна. Елена спросила, где прочие. Александр ответил:

 –Брат Михаил с братом Василием в машине сидят – какие-то у них профессиональные разговоры, а сестру Ксению Джерри в гости зазвал.

–Строго между нами, она могла бы спросить моего разрешения.

–Так ты же спала. Она меня спросила, я разрешил.

Тем временем подошли Василий с Михаилом.

–О, Владычица, ты тут часом не объявила без нас?

–О чём я должна была объявить?

–Ну, как же – во что теперь намерена ввязаться!

–Клянусь пятиладовой балалайкой великого Андреева – завтра ты будешь обедать в России! – она бросила многозначительный взгляд на Александра. – И надеюсь, что не в гостях у Малюты Скуратова!

Если бы даже Сальваторе не знал о возможностях нуменорской "леталки", если бы даже имя Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского ему что-нибудь говорило, он бы не удивился. Удивлению просто не осталось бы места: иное чувство вытеснило бы его.

–Что, уже уезжаете?

–Да, завтра утром уедем, – сказал Александр.

–Как-то даже не верится! Мне уже казалось, что я никогда из Америки не выберусь! – заметила Владычица.

О чём они говорили потом, никто из них не помнил. Да и всегда ли мы помним, о чём говорим со своей семьёй? А то была истинно – семья.

–Тоника с субдоминантой! – воскликнула вдруг Владычица. –Я же дверь не распечатала!

–Какую дверь?

–Ну, у того в кабинете.

–Так ты что – Знак Братства там поставила?

–А как же? Так-то безопаснее.

Александр удивлённо взглянул на Сальваторе:

–Послушай, братец, а ты-то как проскочил?

Никто ему не ответил, но всё и так было ясно: не было в ту минуту в его помыслах ничего тёмного, сгорело всё…"Перебегать поле широкое в огне и пламени"… Вот и с Марьей Моревной довелось сразиться!

–Придётся мне туда прогуляться.

–Не вздумай ехать одна! –встрепенулся Александр. – Я с тобой!

–Санечка, завтра ехать,  – напомнила Галина Афанасьевна. –Ты бы машину осмотрел, как следует. А Владычицу поберечь сегодня и без тебя найдётся, кому.

Сальваторе не был против.

***

Покончив с этим делом, на стоянку возвращаться не стали: Владычица решила проститься с детьми, которые помнили и любили и Ольгу, и её, и Чарли. Сначала приехали к Дженни… и застали там всех 15 – по случаю её дня рождения.

–Мы, кажется, не вовремя, – смутилась дева.

Дети, однако, были совсем другого мнения! Как обычно, кое-кто пришёл с родителями… и Сальваторе порадовался, что нет родителей Мэри, Джой и Саманты. Эти темпераментные юные леди однажды встретили его на улице и набросились с радостным визгом. Он маленько обалдел и в порыве… незнамо чего полдня катал их на машине. Когда вечером привёз домой, их родители как-то странно на него смотрели.

   Елена всё смущалась:

 –Знать бы… а то – без подарка…

 –Знаем мы, какого подарка от тебя ждут! – заметил Сальваторе.

Словом, само собой разумелось, что с неё сказка. Эти ребята полюбили её сказки: она рассказывала такое, что они нигде больше не могли бы услышать. А она надеялась хоть немного предохранить их от пустоты.

   Тем временем мать Дженни, прежде не знавшая Сальваторе, воспользовалась случаем, чтобы его поблагодарить: ведь он однажды спас её дочь.

–Знаете, Дженни столько о вас говорила…

Он подошёл к детям. Те притихли, слушая Тар-Эленну. Самой ей не нравилось, как она рассказывала – трудно переводить на английский такие вещи:

 –"Отзовись, кто взял мои крылышки! Коли красная девица – будешь сестрицей, если женщина – будешь мне тётушкой, а мужчина –тогда будешь дядюшкой! Ну, а если ты добрый молодец –будешь мужем моим любезным!" Вышел Хорс и сказал Заренице: "Здравствуй, Зорюшка моя ясная!"

***

Елена уединилась с именинницей.

–Девять… число замечательное! Девять колесниц, что запряг Лоэгайре для св. Патрика, девять Хранителей…

Мысли Дженни, однако, были далеко:

–Ольга уехала, ты завтра уедешь, а Чарли? Он тоже уедет?

–Нет, он здесь живёт. Только его теперь зовут Сальваторе.

–Почему?

–Так уж вышло… когда-то он потерял своё имя…

–А теперь нашёл?

–Ну да… Трудно ему теперь будет. Вы с ребятами, кажется, ему нужны. Знаешь, если вы его бросите…

–Я не брошу!

Тар-Эленна не боялась всё это ей сказать. Эта не по годам задумчивая девочка, казалось, лучше других понимала Владычицу.

Из этого дома Тар-Эленна ушла несколько успокоенной: по крайней мере, у Сальваторе будет, на кого обратить свою любовь.

После этого они расстались: Сальваторе уехал домой, довезя её до дома сэра Томаса.

–Когда вы завтра едете?

–На рассвете…

–Я приду!

Ей вспомнились слова Ольги. Почему-то именно сейчас ей особенно хотелось его приласкать…

***

Ксению она и впрямь застала у Джерри, но "сладкую парочку" разогнали не сразу: сначала был у неё разговор с сэром Томасом. Узнав о решении Сальваторе порвать с преступным миром, он сказал:

–Это конец дня чудес или у вас ещё что-нибудь запланировано?

Словом, был у них разговор о Сальваторе… и это тоже немного успокоило её. А потом они с Ксенией отправились на стоянку.

…И снова нахлынули грустные мысли.

Юная Ксения по-своему истолковала её мрачное молчание:

–Ну ладно, ты того… не сердись. Я ведь его больше никогда не увижу!

–Так уж и никогда… ему сейчас сколько?

–Как мне –12 лет.

–Так, сейчас 30й…значит, в 99м ему будет 81… Что ж, вполне может быть ещё жив! Разыскать, конечно, будет трудно, но можно попробовать.

Ксения живо вообразила, как предстанет перед 80летним стариком той самой девочкой-подростком, с которой он подружился 69 лет назад.

–Ты думаешь, он будет меня помнить?

–Ты думаешь, он сможет это забыть? Приедем – попробуем с ним связаться.

Ксения рассмеялась:

–Здорово! Будет, к кому в Америку ездить!

–Вполне возможно, что будет. Это ведь только меня невесть куда заносит. Вот, в прошлый раз вернулась – и точно знала, что ни в Исландии, ни в Норвегии мне больше делать нечего. Они все ушли 10 веков назад: Снорри, Олаф-конунг, Харальд… – она тяжело вздохнула.

 Ксении невольно стало жаль её: ведь экспедиция в древнюю Скандинавию – не единственное её путешествие во времени. Значит, горестный список намного длиннее?

–А теперь ещё и Чарли?

–Его зовут Сальваторе.

–Как – ты вернула ему имя?!

–Теперь он имеет на него все права.

–А он что – ходит от них? Он больше не гангстер?

–Да, он на это решился.

–Но ведь они же… они убьют его! Владычица, я думаю, есть смысл позвать его с нами! Насчет  времени объясним как-нибудь… ну, ты же понимаешь!

–Не выйдет. Здесь его дом. И – долг.

–О каком долге ты говоришь?

–Сестра Ксения, тебе же ведомы законы Бытия! Или ты забыла закон Искупления?

   Конечно же, она это знала…

Нельзя просто так зачеркнуть прошлое!

Как уехать ему отсюда? Здесь земля, которую он не раз осквернил кровопролитием. Здесь люди, перед которыми он виноват! И теперь его долг –попытаться хоть как-то защитить их от той чудовищной силы, которую прежде сам возглавлял. Только так сможет он откреститься от своего прошлого!

Но бывает и другое искупление…

 

***

Сальваторе действительно пришёл проститься. Но с Тар-Эленной он заговорил не сразу. Она, как это часто с ней бывало, задумалась и запела:

Жажда уставших коней да утолится зерном,

Жажда сожжённых  полей да утолится посевом,

Да осенит тишина сердца, разорённые страхом и гневом,

Как осеняют берёзы отеческий дом.

Слёзы горячие наши лягут росой на луга,

Лягут росой на луга, высоко поднимутся травы,

И зарастут пепелища, и затянутся раны,

И да простит нам обиду душа в небесах.

И кому судьба – белый свет пройти,

И любовь найти, и беды не знать.

А кому судьба – что гроза в степи:

Не спастись, не уйти, не унять[2][1]

Наконец, Она заметила его. Она смутилась, когда он попросил у неё фотографию: этого у неё не было. Но тут же улыбнулась:

–Придётся теперь мне совершить преступление!

–Какое преступление?

–Да вот, Александра ограблю!

Александр "застукал" её на месте:

–Так-так, говорил тебе – не связывайся с гангстерами!

–Ну, братец… ты ещё на живую насмотришься…

Он всё понял.

… –Мы ещё увидимся?

–Да, увидимся. Встретимся в Великом Танце, когда оба уйдём за Круги Мира.

–А раньше нельзя?

–Не выйдет. Больше мне в Америке делать нечего.

–А я вот ещё не был в России!

–Приезжай! Только… никого из нас ты найти не сможешь… нет, пожалуйста, не спрашивай, почему!

–Я буду знать, что ты где-то там. Ты столько говорила о России, что я решил непременно её увидеть.

–Сначала ты должен увидеть Сицилию.

–Найти корни?

–Вот именно… Да, имей в виду: во всём можешь довериться сэру Томасу. Знаешь, он очень даже не прочь, чтобы ты работал с ним.

–Об этом я не думал… Однако, это мысль!

Александр всё понял и не торопил Владычицу, хотя ждали только её. Не сладко, небось, от сердца-то отрывать! Он уж ей как сын стал. У Александра даже не сжались кулаки, когда Елена и Сальваторе обнялись.

–Ну, мне пора… Во Имя Света!

Дверь машины закрылась за ней…

 

***

Первым нарушил тягостное молчание брат Василий:

–Ну, сестрёнка, ты прямо как с приговорённым прощалась!

–Провожать навсегда – всё равно, что хоронить живых, – задумчиво проговорила Ксения.

–Троепольский?

–Он самый.

Галина Афанасьевна ласково обняла за плечи свою ученицу:

–Будь спокойна: теперь, после этих битв, перед ним не закроются двери Вальгаллы. Увидишь как-нибудь Дикую Охоту – внимательно смотри.

Владычица молчала до самой России.

***

Она не сказала Сальваторе того, что действительно хотела бы сказать: "Прости, если можешь!" Ни словом не обмолвилась о своей страшной догадке. Если ошиблась – тогда и говорить не о чем, если же нет… тогда пусть хоть пока не думает об этом! Ведь сделать уже ничего нельзя… ничего!

 

Тар-Эленна могла лишь догадыватьсяНо я-то прекрасно знала, что роковые слова действительно были произнесены: "Если бы умереть вместо неё!" Были ли то шаблонные слова, которые многие произносят у смертного одра близких – или высшая степень любви? Жертвы, принесённые без любви, не принимаются. Чудесное исцеление Тар-Эленны свидетельствовало о том, что жертва принята – и теперь Сальваторе был смертником. На мистическом уровне точка уже поставлена, скоро это перейдёт на уровень материальный. И ничто не могло его спасти…ну, почти ничто!

Эленна Линдариэнь