Глава 1                

 

 

 

                                                                                                                                                                                                                   Врага или брата кровь на клинке?

                                                                                                                                                   Арандиль

 

й, девочки! Я так боюсь, так боюсь!

 – Хватит вибрировать-то! Думаешь, им самим не надо, чтоб мы без проблем сдали!

– Так ты ещё не знаешь?

– Что?

– Не знаешь, кто в этом году председатель комиссии?

– А кто?

– Березников!

Ответом был сдавленный хрип. Где-где, а на этом экзамене пощады ждать не приходилось. Этот маститый профессор, жизнь отдавший исследованию музыкального фольклора, был настоящим фанатиком своего дела – и того же ждал от студентов. Все знали: у него ответом по билету дело не ограничится: не успокоится, пока не покажешь (без подготовки, разумеется) частушки такие, припевки сякие… особенно доставалось тем, кто отвечал действительно хорошо.

– Да ещё, как назло, Ленка досрочно заканчивает – с нами сдавать будет.

– Какая  Ленка?

– Да эта, которая на двух факультетах учится…

– Любимица Галины Афанасьевны.

– Домристка-то?

– Ну да…

– Девочки, да ведь после неё нам всем там нечего делать будет!

– Давайте попросим её последней идти!

– Не выйдет! Впускать будут в алфавитном порядке, так что она как раз первая пойдёт.

– Ой, девочки! А может, наоборот – он на ней удовлетворится, и нас трясти не будет?

– Как же, жди! Этого ничем не удовлетворишь!

– Ой, я так бою-ю-юсь!

 

***

– Что ж, неплохо, неплохо.

Елена, только что продемонстрировавшая (помимо ответа по билету) южную пляску, северные игровые припевки, воронежские частушки, саратовские страдания, онежскую былину, украинскую колядку, белорусскую веснянку, троицко-семикскую песню  и отпуст пастуха из Егорьевского обряда Костромской области, напряжённо вглядывалась в лицо почтенного профессора. Вся её Нуменорская Сила не помогла бы ей понять, довольно ему этого или ещё что придумает. В конце концов, всему же есть предел! Она уже порядком устала. На лицах других членов комиссии она читала, что они уже готовы признать, что её ответы выше всяких похвал… но только не Березников!

– Ну, и ещё продемонстрируйте нам плач-причитание.

– Свадебный?

– Нет, погребальный.

– Аверьян Иванович, может, достаточно? Она и так хорошо отвечала.

– Нет, Галина Афанасьевна, я хочу услышать ещё и это. Уж я-то знаю, что с кого можно спрашивать!

Да если б он знал… Откуда было ему знать, как она однажды "демонстрировала"! Для него-то это только фольклорный жанр – она ведала его сокровенный смысл, который, наверное, может быть открыт только женщине

Что ж, она не ударит в грязь лицом перед строгим профессором! Как-то раз "экзаменатор" был построже, а ставкой в той игре была и людская жизнь, и судьба мира – и она не могла проиграть, ведь в ту минуту все женщины, когда-либо жившие на Земле и похоронившие мужей, сыновей, братьев, протянули ей руку помощи – их голоса, пришедшие из глубины веков, слились в стонущем напеве. Кем была она в том плаче – женой, невестой, сестрой? Нет, матерью! Хоть и впереди было возвращение имени – уже тогда знала, что голосит над сыном. Вот и теперь она выбрала именно материнский плач.

Тонкой нитью тянулась мелодия – нескончаемая в своей боли. Этой вековечной горечи, излившейся в человеческом голосе – здесь и сейчас – тесно было в Мидгарде – и она лилась через край, отворяя такие двери, через которые немногим из живущих дано пройти, уводя певицу прямиком "во чисто поле на бел-горюч камень". Здесь – на перекрёстке миров –  стирается грань между скорбью и мудростью… но бойся ослабить хватку! Ведь один из корней ясеня Иггдрассиль ведёт в Нифльхель! Тот, кого Ад единожды коснулся своим тлетворным дыханием, не может безопасно ходить у границ Мидгарда – ибо демоны слетаются на кровь, сочащуюся из незаживающих ран…

…Всё это неведомо было членам комиссии во главе с профессором Березниковым. Они увидели только, как студентка, вдруг оборвав голошение, резко побледнела и опрокинулась навзничь. Первой бросилась к ней Галина Афанасьевна. Она не стала ни развязывать пояс, ни расстёгивать ворот, как обычно делают при обмороке – она только сжала ладонями виски девушки и принялась что-то неслышно проговаривать, склонясь над ней. Никто не посмел давать советы или, тем более, спорить: про то, что она ведьма, здесь знали все (как подобает современным цивилизованным людям, об этом не говорили всерьёз, в это, конечно, "не верили" – но за лечением иной раз обращались охотнее, чем к врачам, да и ссориться с ней мало кто решался).

Елена очнулась через несколько минут. Профессор казался смущённым:

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально… продолжать? – голос её дрожал от слабости.

– Нет-нет, спасибо… можете идти.

 

***

– Ну что там?

– Березников сильно свирепствует?

– Как обычно…

– Ой, девочки, мы пропали!

Тар-Эленна почти не слышала взволнованных голосов своих товарищей – как и они не заметили её бледности (а если и заметили – то приписали экзаменационному волнению), ей хотелось одного – поскорее добраться до постели.

Но отдохнуть ей не пришлось.

 

***

– Постойте! Постойте!

Этот человек, окликнувший её на улице, легко затерялся бы в любой толпе: даже приметы толком  не опишешь – до того с виду "обыкновенный". Если что и было в нём сейчас ярко и необычно – так это его волнение.

– Я знаю Вас! Вы – Тар-Эленна Нуменорская!

Владычица не ответила – не из осторожности, а просто потому, что слабость после приступа ещё не прошла.

–Мне надо срочно с Вами поговорить! Я искал Вас! Вы моя последняя надежда!

Кажется, он встревожен не на шутку…этак, пожалуй, и объяснить ничего толком не сможет. Тар-Эленна хотела было соприкоснуться с его бессмертной сущностью – и успокоить, и установить связь на тот случай, если придётся считывать прямо из памяти – но даже на это сейчас не было сил. Впрочем, это не повод нарушать Закон Братства, отказывая в помощи просящему!

– Успокойся… сейчас мы поедем к моему брату, ты расскажешь, что у тебя случилось – с Божьей помощью, выход найдём.

– Нет… Вы только не подумайте, что я не доверяю Вашим людям, но… словом, об этом я могу рассказать только Вам.

– Хорошо, расскажи прямо здесь.

– Нет, я не могу, понимаете… я боюсь! Прошу Вас, поедем ко мне – там точно никто не услышит.

Может, это и было рискованно – но увеличить страх этого испуганного человека Тар-Эленна не решилась.

– Ладно, если ты так хочешь – поехали. Если не трудно, поддержи меня, – она виновато улыбнулась. – Я так устала сегодня.

Она пошла с этим человеком. Слабость мешала даже запоминать дорогу, и Елена не могла бы потом указать, где находится квартира, куда он её привёл. Последнее, что она помнила – это наброшенный на лицо платок и запах эфира…

 

***

Не положено сдавать гос. экзамены два дня подряд – но, когда заканчиваешь два факультета, кое-что приходится делать против правил. Руководство Академии музыки смотрело на это сквозь пальцы (как не раз прежде – на её пропуски). Ей многое прощали за её талант и усердие – а сейчас не сомневались, что ей-то два экзамена подряд выдержать ничего не стоит. К тому же, это последний рывок: специальность отыграть – и всё!

…Первым забеспокоился её преподаватель по специальности, когда выяснилось, что Елена не явилась разыгрываться – на неё это не было похоже. Через какие-то десять минут сокурсники разыскали в здании её соседей по общежитию  – и выяснилось, что там она не ночевала. "Вездесущая" Галина Афанасьевна активно убеждала народников, что ничего страшного не случилось, просто Леночка заболела, с ней вчера было плохо во время экзамена (это видела вся комиссия, включая председателя), наверняка она поехала ночевать к кому-то из друзей, чтоб за ней присмотрели, а потом ей, видимо, стало хуже… На этом успокоились: в конце концов, случается такое, что человек внезапно заболеет во время гос. экзаменов – никто ещё из-за этого не закончил без диплома (о том, что с одра болезни можно и не подняться, не хочется думать никогда – особенно если речь идёт о человеке, к которому мы хорошо относимся).

Однако Галине Афанасьевне очень хотелось бы самой поверить в то, в чём она убеждала других. Она обзванивала московских дунаданов – и, в конце концов, выяснилось, что ни у кого из них она не появлялась. Как это понимать? Что за внезапное исчезновение накануне экзамена? Какое-то внезапно появившееся срочное дело? Да какое может быть дело в таком состоянии! Она же едва на ногах держалась после приступа! Так, на мысленный зов не отвечает…

Далее – по обычной для таких случаев схеме: больницы, морги… после этого, по крайней мере, стало ясно, что надеяться ещё можно. В милицию решили не обращаться: достаточно того, что об исчезновении Владычицы знает Возрождённый Нуменор. Возможно, выяснится, что причины происходящего афишировать ни к чему… благо, свои сыщики имеются!

На другой день в Москве уже были брат Василий с братом Михаилом, брат Пётр Нижегородец, сестра Ксения и брат Александр. Статус сотрудников уголовного розыска позволял братьям-законникам задавать вопросы, кому надо, частный детектив для своих изысканий не нуждался даже в этом, а Александр указывал Ксении (к величайшему её неудовольствию), куда посылать Разведчиков Тар-Эленны. Именно Тар-Эленне принадлежала эта идея – установить мысленно-образную связь с птицами, чтобы использовать их для разведки, и потому "Разведчиками Тар-Эленны" называли этих птиц (и, вероятно, будут называть при всех последующих Владыках).

 

***

Поиски длились месяц – без всякого результата. Месяц был повергнут в печаль Возрождённый Нуменор, лишившийся своего Трепетного Сердца, и каждый в Братстве метался между величайшим отчаянием и величайшей надеждой, но Наследнице, Нижегородцу и Законникам нечем было обрадовать братьев: несмотря на все усилия, за месяц они ничуть не продвинулись в поисках. На мысленный зов Владычица по-прежнему не отвечала.

И вот в этом тупике забрезжила надежда – сестра Ксения уловила слабый зов: "Меня силой увезли из России".

Итак, жива! Правда, по характеру сигнала Ксения поняла, что если не поторопиться, то можно опоздать – но пока ещё Владычица жива, и её можно спасти!

Наследница по-прежнему не знала, где именно следует искать, но после этого контакта легче было направлять Разведчиков Тар-Эленны.

И скоро Разведчики вернулись с важными вестями.

 

***

На сей раз Ксения, Александр, Пётр и Василий с Михаилом встречали Разведчиков в костромской квартире Тар-Эленны. Четверо мужчин терпеливо ждали, когда Ксения закончит общение с птицами. Наконец, она их отпустила. Только тогда братья осмелились приблизиться к Наследнице. А она сидела у стола всё так же неподвижно. И вдруг резко вскинула голову:

– Чокнулись они там, что ли – чекисты эти!

– Какие чекисты?  

– Английские, естественно!

Братья переглянулись. Эк, куда завернуло! Ладно бы Америка, но Англия… Страна короля Артура и Мерлина, страна Джона Мильтона, страна Толкиена, наконец… Неужто и для этих ничего святого не стало?

Голос Ксении дрогнул:

– Зачем она им?

– А ты будто не понимаешь? – хмуро ответил Александр. – Мысли читать умеет, на расстоянии передавать – тоже, и на психику воздействовать… лучше Нуменорской Силы ещё ничего не изобрели.

– Да, действительно, – согласился Пётр. – Клад для любой уважающей себя секретной службы.

– Значит, любого из нас могли?

– Да нет… подчинить Владычицу означало бы поставить на службу всё Братство.

Ксения всё не могла прийти в себя:

– Я думала, такое только раньше было.

– Сестрёнка, – обратился к ней брат Михаил. – К сожалению, такое – как видишь, бывает не только в фильмах времён "холодной войны", и с этим придётся смириться. Они узнали, где её держат?

– Узнали… но с сигнализацией придётся на месте разобраться.

– Не впервой, – сказал Александр.

 

***

Александр и впрямь "разобрался" с сигнализацией, а Ксении не составило труда усыпить охрану. После этого проникновение в камеру, где англичане держали Владычицу, было "делом техники".

На Тар-Эленну было страшно смотреть. Александр зажал ей рот, не дав закричать.

– Спокойно, сестрёнка… всё кончилось…

Но сам едва сдержал отчаянный крик: "Что они с тобой сделали!"

Он осторожно взял её на руки.

 

***

Первыми в избу оборотня явились медик и колдунья, и сразу начали распоряжаться. Мануйло не хотел и не мог осадить их – он тоже устал от многодневной пытки надеждой, и теперь, когда ждать оставалось несколько часов, все трое избегали смотреть друг другу в глаза, ибо каждый знал, что двумя другими владеет та же мысль, что и им самим: а что, если не…?

Нуменорские машины летают бесшумно  – какое-то шестое чувство заставило брата Юрия выбежать на двор, и сразу стало ясно, что легче было прождать месяц с лишним до сих пор, чем сейчас – последние несколько секунд. Ожидание так изнурило их, что они не ощутили ни радости, ни облегчения, когда брат Александр на руках внёс в избу Владычицу…

И вот теперь Мануйло молча стоял у печи – чужой в собственном доме. Хозяевами были сейчас люди, расположившиеся на лавках. Впрочем, и им было не по себе – судя по тому, что никто не решался начать разговор. Проще всех было сейчас Галине Афанасьевне – хоть чем-то занята: под присмотром брата Юрия она с ложечки кормила бульоном лежащую в постели Тар-Эленну.

– Хватит, – остановил Юрий.  – Сразу много ей сейчас нельзя.

Галина Афанасьевна молча поставила миску на стол, а врач обратился к своей пациентке:

– Так сколько времени тебя не кормили?

– Не помню точно… а пить не давали три дня, – она вдруг слабо улыбнулась. – Понимаешь, я им говорю – меня при Торквемаде пытали, так что придумайте что-нибудь поинтереснее! Вот, они и придумали.

– Говорил – запереть тебя надо, – мрачно проговорил Мануйло.

Елена повернулась в его сторону:

– Нет, Мануйлушка, подожди запирать: дело-то, похоже, начинается только.

– Верно,  – сказал вдруг брат Пётр. – Вряд ли наши знакомые из Лондона оставят это дело так.

– О чём ты, Петя?

– А о том, Галина Афанасьевна, что наша сестра Елена теперь – живой повод для международного скандала! – воскликнул Василий. – Ведь так, брат Пётр?

– Опомнитесь, братья! Это в Нуменоре я Владычица, а в России – почти никто. Откуда тут международному скандалу быть!

– При желании его можно устроить из чего угодно.

– А что, у кого-то есть желание?

– Сестрёнка, мне кое-что известно о так называемой большой политике, и можешь мне поверить – желающие найдутся. Насчёт международного скандала – это брат Василий, конечно, преувеличил, а вот сыграть на этом можно.

– И как же, по-твоему, на этом сыграют?

– Вам известно, что между Россией и Англией недавно подписан договор?

– Да, говорили что-то в "Новостях"… а что?

– А то, что в скором времени предстоит голосование по этому договору – и в английском парламенте, и – что, собственно, важно для нас – в Государственной Думе. Как это всегда бывает, кому-то этот договор нужен, а кому-то выгодно сорвать ратификацию.

– При чём же тут я?

– При том, что с тобой связан неплохой шанс это сделать. Не забывайте, что ещё свежа память о Югославии – и о том, что Англия там старалась с Америкой наравне. Спровоцировать всплеск антианглийских настроений очень легко. И вот тут ты, сестрёнка, можешь пригодиться… Представьте себе: газеты на разные лады кричат о зверствах английских  спецслужб – русская девушка с аномальными способностями похищена и подвергнута пыткам… да ещё можно намекнуть, что это была столь любезная нашему народу Тар-Эленна… чем не "детонатор"? Всю страну трясёт от возмущения! Как вы думаете, многие из депутатов решатся проголосовать за договор с Англией в такой обстановке?

– С каких это пор наших народных избранников стало волновать мнение народа?

– Раз в четыре года оно их очень интересует – гораздо больше, чем всё остальное. А парламентские выборы, позвольте вам напомнить, не за горами, так что такой вариант развития событий вполне возможен – и официальному Лондону он совсем ни к чему. Правда, вероятность резко снижается, если наша сестра умрёт.

– Но кто же станет "раскручивать"? – возразила Ксения. – Мы же решили, что информация о случившемся не выйдет за пределы Братства.

– Весьма разумное решение, надо сказать – благодаря ему мы, по крайней мере, можем не опасаться действий со стороны наших соотечественников.

– В чём же тогда проблема?

– В том, что наши английские знакомые об этом не знают. И помяните моё слово – ликвидатора недолго ждать.

Дунаданы молчали. Всем было ясно, что Нижегородец прав.

– Сестра Ксения, – сказал, наконец, брат Михаил. – Помнится, во дни Угличского дела Разведчики Тар-Эленны засекли человека по его намерениям… или я ошибаюсь?

– Было такое… действительно, используем опять этот приём! Завтра же соберу птиц, вы трое тоже мне понадобитесь: позаботимся о том, чтобы этот человек не приехал в Россию незамеченным. А когда перехватим…

Елена вдруг приподнялась на кровати и возбуждённо заговорила:

– Скажите ему, что в гости зову! Где б я ни была – ко мне ведите! Откажется – выходите на связь, по рации всё скажу!

– Что скажешь, милая?

– Что диверсия у них была… морок… не выкинули бы такого в здравом уме… Анатолий Изгнанник у них… уламывать меня приходил… похоже, от Спасителя отрёкся, – она бессильно откинулась на подушку и через несколько минут заснула.

Мануйло сел рядом с кроватью, словно боясь, что с его возлюбленной опять что-то случится.

Дунаданы молча обдумывали её последние слова: в том, что Отступник вполне способен заключить договор с дьяволом, не сомневался никто, а Владычица на этот счёт редко ошибалась. Присутствие человека, продавшего душу, заставляло взглянуть на это дело совершенно иначе.

– Ну, вот что,  – сказал, наконец, брат Александр. – Сделаем, как сказала Владычица. А ты, – обратился он к Наследнице, – установишь наблюдение ещё и за ихней штаб-квартирой: не удивлюсь, если и там неладно. Вопросы есть?

Никто из них не произнёс слов, которые у всех вертелись на языке: "Великий Удар".