Глава 10

 

 

 

 

Хотели, как лучше – а получилось, как всегда.

В. С. Черномырдин

 

 

жеймс, а ты уверен, что это… прилично?

– Я всего лишь принимаю вас так, как вы принимали меня. Мы же оргию устраивать не собираемся.

 – А почему бы и нет?

 – Помолчи, брат Николай!… Джеймс, я имела в виду – с тобой за это ничего не сделают?

 – Сделают… только не за это… Минутку – предупрежу Мэй.

 – Она у тебя что – русских боится?

 – Не знаю. Сейчас выясню.

 

* * *

Старая домработница была несказанно рада в очередной раз увидеть своего "мистера Джеймса" живым и невредимым, но упоминание о девяти русских привело её в ужас:

 – У них же кризис!

 Такая аргументация несколько озадачила Бонда:

 – И что же в этом страшного?

 – Представляю, какие они голодные! Чем же я их буду кормить?!

Ох уж эта женская логика!

 – Да, у них кризис, так что много есть они не привыкли, им это вредно… особых хлопот они вам не доставят, к тому же, вряд ли здесь задержатся.

"И я тоже", – добавил он мысленно.

 – Здравствуйте! – эта кареглазая девушка, вошедшая первой, и впрямь была одета небогато, но на голодающую не походила. Увидев её, Мэй подумала, что мистеру Джеймсу следовало бы предупредить её о визите особы из царствующего дома, но тут же вспомнила, что в России монархии нет.

Мэй несколько испугал мрачный вид вошедшего с нею человека с кинжалом на поясе; тот поцеловал ей руку. Прочие шестеро мужчин (один из которых был в одежде католического священника) и одна женщина обратились к ней с не меньшей почтительностью.

Гости говорили между собой на языке, которого Мэй не понимала. Она ещё раз взглянула на ту, в которой сразу угадала главную. Возможно, она из Романовых – может, даже из тех, кто и сейчас вправе претендовать на престол?

Так и не определившись со статусом гостьи, Мэй не знала, как к ней обратиться; хотела спросить хозяина – но тот беседовал о чём-то с мужчинами, и Мэй не решилась мешать. Тем временем Владычица заметила смущение старой шотландки и, истолковав его по-своему, первая обратилась к ней:

 – Вы зря беспокоитесь: мы не будем долго досаждать вам своим присутствием, самое позднее – завтра вечером уйдём.

 – Что вы, что вы! Если вы не мешаете мистеру Джеймсу, то мне – тем более… Вы будете яичницу с беконом?

 – Да, конечно.

 – Мы всё съедим, матушка Мэй!

Сестра Маргарита и не заметила, как назвала её матушкой – и с тех пор дунаданы иначе и не называли эту женщину.

 – Давайте мы с сестрой Маргаритой вам с завтраком поможем! – сказала Елена.

 

* * *

Кухня – исконно женское царство. Та не женщина, что не приживётся здесь.

Мэй было удобно работать с этими женщинами, и это ещё больше расположило её к ним и сняло последнюю неловкость.

 – Надеюсь, ваши люди согласятся пить кофе?

 – Разумеется. А почему бы им отказываться?

 – Я слышала, что в России пьют только чай.

 – Это уж кому что нравится. Но чай у нас действительно любят.

 – А вот мистер Джеймс его не выносит. Говорит – это причина крушения Британской империи.

 – Этим мужчинам всё бы на политику переводить!

 – У них своя жизнь, Мэгги, нам её не понять.

 – Мужчины – как дети: всё играют, играют…

 – … пока однажды не доиграются.

 – Им, как и детям, нужна забота.

 – Только они этого не знают. Чего они не выносят – так это заботы.

 – А мы потакаем им и потом каемся, что недоглядели.

 – С вами это часто случалось, моя милая?

 – Видимо, недостаточно часто, чтоб я научилась этого избегать.

 – Вы молоды, и ещё успеете научиться всему.

 – Нет, матушка Мэй! Вряд ли я стану исключением из правил. Если б хоть одна женщина в мире научилась этому, ни одно государство уже не нуждалось бы ни в армии, ни в полиции.

 – Вы, молодые, всё думаете о том, что в мире… меня этому не учили. Мне бы здесь – дома – разобраться.

 – Я бы не сказала, что это особенность поколения, просто я привыкла думать о многих… слишком уж много народу у меня под началом – и мужчин в том числе. Вы с Маргаритой правы: заботы они не терпят, но без присмотра их лучше не оставлять.

 – Представляю, как вам с ними трудно! У меня вот один – и то…

 – Ваш-то заводной, что и говорить. У нас такое бывало с ним!

 – Представляете, он до сих пор думает, что я не знаю, чем он занимается.

 – Если вас интересует, чем он занимался в последней командировке, могу сообщить: побелку квасом разводил, – брат Николай, войдя в кухню, тут же схватился за кусок хлеба, отрезанный Маргаритой.

 – Слушай, шёл бы ты отсюда! Не делай вид, что ты самый голодный.

 – Тебе не кажется, что с мужем можно быть и поласковее! – он обнял Маргариту за плечи, но она оттолкнула его:

 – Отстань! Не видишь – я занята!

 – Так-так, за границей – сразу шасть на кухню, а дома – так не дождёшься!

 – Что-о?! Это когда ты голодный на работу ходил?!

 – Не то, чтобы всегда… дома тебя тоже иногда удаётся загнать на кухню – примерно раз в год…

 – На этой кухне – в отличие от нашей – ножи острые!

Николай перекувырнулся через стол, спасаясь от супруги, вооружённой кухонным ножом:

 – Ты! Леди Макбет!

 – Боже! Она его убьёт!

Владычица невозмутимо продолжала резать зелень:

 – Сестра Маргарита, положи нож. Брат Николай, перетащи вещи из машин.

 – Поздно приказываешь, Владычица! Окромя Александрова багажа всё перетаскали, а он уж своё сам – как обычно.

 – Что же у него там такое, что он вам не доверяет? – удивилась Мэй.

 – Он-то доверяет – сами рисковать не хотим: разобьёшь по дороге – он убьёт, донесёшь благополучно – Владычица пристукнет.

 – Постой, у него что – опять полный багажник бутылок?

 – Два багажника: оба внешних одними бутылками загрузил.

 – Три тысячи неразрешённых доминант! Видите, матушка Мэй, какие у моих мужчин "игрушки"!

 – Вот-вот, и мой так же. Иной раз проснётся утром – смотреть жалко… Открою-ка я окно.

Едва она успела это сделать, как со двора донёсся дикий крик брата Александра:

 – Сопромат твою технологию, где мои бутылки!!!!!

 – Что там стряслось? – встревожилась Мэй.

Владычица выглянула в окно.

 – О, эллипсис[1] ходячий! – только и смогла выговорить она и кинулась во двор.

 

* * *

Причина ярости брата Александра была проста: они с Джеймсом намеревались перетащить в дом "спиртовой запас", привезённый Неукротимым, но в багажнике вместо бутылок обнаружили – ни много, ни мало – Наследницу престола Элессаров. Джеймс отреагировал не столь бурно, как русский друг:

 – Интересно, принц Чарльз тоже скоро начнёт лазать по багажникам?

 – Если там будет, что выпить, – ничего более остроумного сестра Ксения придумать не успела, так как пришла Тар-Эленна:

 – Сестра Ксения, объясни мне, что это значит!

 – Это значит, что я  – Наследница престола Элессаров – не желаю сидеть, сложа руки, когда решается судьба мира!

 – Это значит, что ты нарушила приказ. Полагаю, ты понимаешь, что я могу отстранить тебя от дел до ближайшего Совета?

 – Я понимаю, что ты этого не сделаешь.

 – Вот как? Откуда же такая уверенность?

 – Одну ты меня домой не отправишь, значит, кому-то пришлось бы возвращаться.

 – Что ж, всё рассчитано. Хотя бы этому ты научилась.

Тем временем у второй машины Джеймс держал Александра за руки:

 – Спокойно, Алекс. Убивай где угодно, только не у моего дома.

 – Пусти, Мордредович! Я их!…

 – Что за шум – а драки нет?

 – Ничего особенного, – прокомментировал Джеймс. – Не могла же принцесса отправиться за границу без свиты.

"Свитой" оказались вылезшие из багажника отроки – рыбинский и костромской.

 – Ну что мне с вами делать – выдрать, что ли?

 – Весь спирт повыкинули, окаянные!!!

 – Не-а,  – возразил Дениска. – Там один ящик…

 – Вы что – всё выгрузить не могли!

 – Они знают, что Алекс бы их за это выдрал. И я тоже.

 – А вы, Джеймс Мордредович, не имеете права драть чужих отроков!

 – Молчи, сестра Ксения! Тебя бы я в первую очередь выдрала – да неохота дело с этого начинать!

Александр взял уцелевший ящик:

 – Хоть один есть… выпьем с тобой сегодня, Мордредович!

 – На моих похоронах выпьете! Вот накачаешь сейчас Джеймса – как он с воеводой разговаривать будет?

 – Сегодня я не собираюсь с ним разговаривать.

 – Пойдёшь сегодня, – отрезала Тар-Элена так, словно Бонд был у неё под началом. – Теперь уже ждать нельзя.

Бонд понял, что действительно пойдёт сегодня.

 

* * *

Тар-Эленна вошла в кухню в сопровождении всего "нелегального трио":

 – Извините, матушка Мэй, оказалось, что нас не девять, а двенадцать. Вот эти молодые люди временно поступают в ваше распоряжение: пол подмести, картошки начистить, посуду помыть – всё умеют.

 – А мне тоже посуду мыть? – спросила Ксения.

 – Вот уж нет, дорогая моя! С тебя спрос побольше, чем с отроков: ввязалась – так изволь делами заниматься вместе со мной!

 

* * *

Дел в тот день и впрямь было немало: присмотреть место для стоянки в предместье (да ещё избежать при этом юридических проблем), устроиться, завербовать местных птиц. Но со всеми этими делами дунаданы управились и вернулись в квартиру Бонда ещё за несколько часов до наступления вечера. Наступило время мучительного ожидания. Чем завершится этот день – для них, для Джеймса, для МИ-6, для Англии… для мира?…

 Александр молча стоял у окна. Тар-Эленна сидела за домрой. Безнадёжно нисходящий ход в басу и мёртвое однообразие ритма железной цепью сковывали интонации мелодии, то тяжело поднимающиеся, то бессильно никнущие. Владычица пела:

 –Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу,1

   Спросил её: "Ты знаешь ли, какой я грех несу?"

   Смеётся ведьма старая, смеётся, что есть сил:

   "Тебе ль не знать, не первый ты, что молодость убил,

   Отверг живые радости и стал себе врагом –

   И тащишься в дремучий лес убогим стариком!"

– Ну и погодка! – сказал Михаил, войдя в комнату. – Прямо экватор! А говорят – "лондонские туманы"…

 – Не круглый же год у них туманы, – возразил Леонид.

 – Это не просто жара, – проговорила Ксения, – что-то ещё давит…

Тар-Эленна продолжала петь:

 –Я вижу – ведьма старая всё знает про меня,

  Смеётся смехом дьявола, мою мечту кляня –

  Мою мечту о праведном, безгрешном житии.

  И молвил ей: "А знаешь ли ты чаянья мои?

  Я в лес вошёл, но лес пройду – прозрачен, как ручей,

  И выйду к морю ясному божественных лучей!"

Смеётся ведьма старая: "Куда тебе идти!

Зашёл сюда – конец тебе, зачахнешь по пути.

Сии леса дремучие, от века здесь темно,

Блуждать вам здесь дозволено, а выйти – не дано.

Ишь –"выйду к морю светлому", ты думаешь – легко?

И что в нём за корысть тебе – темно и глубоко!"

    И ведьма рассмеялася своим беззубым ртом:

    "На море жить нельзя тебе, а здесь – твой верный дом!"

    И ведьма рассмеялася, как дьявол, егозя:

    "Вода морская горькая, и пить её нельзя!"

 – Рано ещё тебе о таком думать, моя милая, – сказала Мэй, вытирая пыль со стола.

 – Вы знаете русский? – удивилась Елена.

 – Что вы, откуда?

 – Мордредович приехал, – сообщила Маргарита, выглянув в окно.

 – Вернулся – и то ладно, – сказала Тар-Эленна, убирая инструмент в кофр.

Джеймс вошёл через минуту. Он знал, каких вестей ждут от него дунаданы, и не стал испытывать их терпение:

 – Старик примет вас завтра.

 – Где и когда?

 – У себя в кабинете. Ждите здесь, за вами приедут.

 – Трое в кожаных?

 – Брат Николай!… А каковы условия?

 – Он хочет видеть вас всех… всех, кто приехал. И вы должны быть без оружия.

 – Без какого? – спросил вдруг Николка.

 – Что – без какого?

 – Без какого оружия? А то вот нашему брату Александру, чтоб он совсем без оружия был, руки связать надо. Да и то – верёвка верёвке рознь, иную и порвёт.

 – Лучше наручники, – предложил Василий.

 – Сам-то не скромничай!

 – Уж если на то пошло, нам всем надо глаза завязать и рты заклеить!

 – А разговаривать кто станет?

 – Отроков возьмём!

 – Надеюсь, воевода догадается начать разговор первым!

 – Уймитесь, пустосмехи! Всё ведь прекрасно поняли! – прикрикнула Тар-Эленна и продолжала мягко, обращаясь к Джеймсу. – Если воевода опасается, что мы притащим с собой парочку ракет с ядерными боеголовками, то можешь его успокоить: Нуменор, слава Создателю, и при Ар-Фаразоне ядерным государством не был… А он имел в виду всех, кто приехал, или только Посвящённых?

 – Откуда я знаю!

 – Если так, то отроков я не потащу: нечего им там делать.

 – А меня?

 – А тебе, сестра Ксения, придётся идти… Джеймс, тебе что-то грозит?

 – А пошло оно всё…!!! – и он вышел из комнаты. Было ясно, что расспрашивать его бесполезно.

 – Ну что ж, начало неплохое, – сказала Владычица. – Уж если воевода с Риджент-парк согласился допустить нас даже в свой кабинет…

 – Да, такого, наверное, нигде и никогда ещё не бывало, – согласился Леонид.

 – Грех этим не воспользоваться!

 – А почему "не воспользоваться"? Считай, о совместных действиях вопрос решён!

 – Не торопись, сестра Ксения. Неизвестно ещё, для чего нас туда пригласили.

 – Это вряд ли, брат Василий: взять нас можно было и здесь. Но в одном ты прав: эта встреча ещё ничего не гарантирует. Джеймс ему всё же свой, а мы чужие, и от нас он ждёт мести.

 – А что теперь будет с Джеймсом Мордредовичем?

 – Что будет… то, что он сделал, имеет вполне определённое название и попадает под вполне определённую статью. Я не знаю, что по здешнему закону за это бывает. Расстрел, наверное?

 – Расстрел, или пожизненное…

 – Я думаю, воевода его прикроет.

 – Если поймёт, в чём тут дело.

 – Значит, от того, как мы ему завтра всё растолкуем, и судьба Джеймса зависит?

 – Выходит, так.

 – А если воевода не поймёт?

 – Тогда нам, помимо прочего, придётся заняться и судьбой Джеймса. В конце концов, это мы его втянули.

В комнату вошла Мэй:

 – Мистер Джеймс уже вернулся?

 – Да, пришёл. Но вы лучше не трогайте его сейчас… тяжко ему.

Старушка развела руками:

 – Но ужинать-то всё равно надо!

 

* * *

Утром им не пришлось долго ждать: за ними приехали примерно через полчаса после того, как Джеймс отправился на службу ("Если что – рви когти к нам", – сказал ему Александр, – мы в предместье станом станем, возле пустоши").

Переступив порог здания на Риджент-парк, Тар-Эленна вдруг пошатнулась. Братья поддержали её.

 – Что, Владычица?

 – Ничего, ничего… всё уже прошло. Идём.

 – Как они, бедные, здесь целыми днями работают! – вырвалось у сестры Ксении, когда их вели по длинному коридору на восьмом этаже.

Брат Николай, если и чувствовал что-то, виду не подавал; войдя в приёмную, он склонился над столом секретарши:

 – Ой-ой-ой, какая красотка! Должно быть, у вождя в кабинете есть диван? – и состроил обиженную физиономию, получив пощёчину. – Какая испорченная девочка! Я имел в виду, что нас много, стульев не хватит – а ты что подумала?!

А "девочка" (коей было под тридцать) вдруг закричала (да так, что хозяин кабинета выбежал в приёмную), какая-то сила сбросила её со стула, швырнула об пол. Брат Василий подхватил её, брат Леонид заученным движением бросился на колени и скрестил руки над женщиной. Несчастная билась в судорогах на руках Василия, тело её немыслимо изгибалось, она страшно кричала, а в лице не было ничего человеческого. У Александра рука сама собой дёрнулась к поясу (забыл, что оружия нет). Брат Пятрас осенил крестным знамением единственного непосвящённого из присутствующих (коим являлся глава Secret Service). Леонид перекрестил секретаршу:

 – Именем Господа нашего Иисуса Христа – выйди бес!

Женщина дёрнулась и застыла, как труп. И вдруг зашевелилась (так, словно её привёл в движение кто-то, имеющий весьма слабое представление о том, как должно двигаться слабое человеческое тело), уставилась на Тар-Эленну и проговорила нечеловеческим (и уж тем более не женским) голосом:

 – Тебе мало того, что случилось с тем англичанином. Не отвяжешься  – ещё не то будет,  – и она безжизненно повисла на руках Василия. Леонид снова перекрестил женщину, она открыла глаза. Мужчины усадили её на стул, её трясло, она судорожно дышала.

 – Воевода, отпустил бы ты её,  – сказала Тар-Эленна,  – сам видишь, не работница она сегодня.

 – Вы можете идти, мисс Манипенни.

Елена обняла её за плечи:

 – Иди, подруженька, иди и ничего не бойся. Он не вернется. Сестра Маргарита с тобой пойдёт, она знает, что делать.

Едва за женщинами закрылась дверь, разговор принял совсем иной оборот:

 – Почему вы позволяете себе распоряжаться у меня в кабинете?!

 – Здесь распоряжается кто-то другой. Разве ты не видел, воевода?

 – Что я должен был увидеть? Обыкновенный припадок.

 – Это не припадок,  – решительно возразил брат Юрий.

 – Откуда вам знать?

 – Дело в том, что я врач. И могу Вас заверить  – ни одна болезнь, сопровождающаяся такими припадками, не начинается внезапно. А если б эта женщина страдала подобной болезнью, она бы здесь не работала  – Вы знаете это лучше меня.

 – В таком случае, что же это было?

 – Это была бесоодержимость. Через речевой аппарат Вашей секретарши Ад передал нам свои угрозы  – Вы же слышали.

 – В какой ещё бред я должен буду поверить?

 – Воевода,  – спросил Михаил,  – а мог Джеймс Бонд, которого ты к нам посылал, рассказать этой женщине о подробностях своего пребывания в Костроме?

 – Какое это имеет значение?

 – Имеет,  – сказала Елена. – Она… Точнее, тот, кто говорил через неё, упоминал сейчас об этом. Ад готовит Великий Удар, и первой мишенью выбрана твоя дружина. Для этого они забросили к вам чёрного мага, который заморочил вас – и вы сделали то, что по их плану должно было заставить нас возненавидеть тебя и твоих людей. А когда выяснилось, что мы всё равно намерены вас защищать, нас начали шантажировать. Они взяли в заложники твоего человека и угрожали расправиться с ним, если мы не откажемся помогать вам. Нам еле удалось его спасти.

 – В жизни не слышал подобной несуразицы!

Брат Александр начал нагреваться:

 –А если несуразица, то потрудись объяснить, воевода, зачем нашу сестру украл?

 – Вот именно!!!

 – Да ты её чуть не угробил!

 – Малюта Скуратов и то так с людьми не обращался!

 – Братья, опомнитесь!!

Но мужчин было не остановить:

 – За это и на Международный суд по правам человека нарваться можно!

 – Да таких, как ты, без суда нужно стрелять!!

 – Как бешеного пса!

 – Ну, знаете, если вы пришли для этого, тогда …

 – Тогда я графу прострелю, экскьюз ми, ягодицу,  – перебил Николка.  – А в это время Бонапарт переходил границу.1

 – Вы, мисс Тар-Эленна, ещё и шута с собой притащили?

 – И то верно, зачем вам шут?  – усмехнулась Ксения,  – и так весь мир насмешили бы, кабы мы не молчали.

 Владычица попыталась спасти положение:

 – Прости, воевода, моих братьев  – они, может, больше меня натерпелись. Сейчас главное, чтобы Ад вновь нас не расколол. Их сегодняшние угрозы заставляют думать, что тот шантаж не был последним. Шантажировать могут и тебя. То, что произошло с Джеймсом Бондом в Костроме, может случиться здесь, с кем-то из твоих родных, но мы могли бы позаботиться об их безопасности. Скажи только, кто они и где живут, и мы…

Лучше бы она этого не говорила  – собеседник просто взорвался:

 – Послушайте! Вам мало того, что вы вломились в мой кабинет, вы хотите вломиться ещё и в мой дом!!! Но уж этого я не допущу!!!  Я достаточно выслушивал ваш вздор, больше не желаю!! Хватит!! Прощайте, господа!!

Тар-Эленна, последней покидая кабинет, задержалась у дверей:

– Я не уйду, воевода, пока не скажу тебе две вещи. Во-первых, ты должен знать: Джеймс Бонд верен тебе, дураком последним будешь, если теперь его изведёшь. Во-вторых, здание ваше выстроено совершенно бездумно, да ещё дверями на север и до сих пор не освящено. Если тебе дороги жизнь и здоровье твоих людей, пригласи святого отца и сделай это немедленно.

 

* * *

 –Из секретарши рацию делают, а он ничего не понял! – воскликнул Василий, идя по коридору.

 – Видела, сестра Ксения,  – сказала Тар-Эленна,  – вот так одерживает победы Враг, да не будет он назван.

 – Мордредовичу-то, небось, крышка теперь?

 – Боюсь, что да… А где Николка?

 – Здесь я, здесь!

 

* * *

Великий Насмешник не зря задержался у двери кабинета  – глава секретной службы заметил, что подчинённые, которых он в этот день вызывал, входят в кабинет в подозрительно хорошем настроении. Заподозрив неладное, он вышел в коридор и обнаружил на двери записку:

 

 

"Кормить и гладить не рекомендуется!"

 

 

 

 

Ну, ясно, о визите дунаданов никто не знал…

Он зло сорвал записку. Оказалось, что у неё есть и обратная сторона:

 

"Ты, воевода, чуть было не заставил нас плакать, а я заставил твоих людей смеяться. Попробуй теперь сказать, что я жесток.

Николка Тюменский."

 

 

 

"Проклятый шут!!! Проклятые русские телепаты!!! Чего ждать от этих странных и страшных людей!? Мэриэнн…"