Глава 14

 

 

 

Смерть на лыжах шла болотом.

Из карельской песни.

 

де же они, хотел бы я знать!

 –Успокойся, брат Александр. Думаешь, на переговоры пять минут надо?

 – Да закончила она переговоры! На связь выходил я с ней – перед тем, как машину смотрел. Говорила – приедут скоро. А всё нет.

 – Да, это странно.

 – Летят, летят!

 – Точно!

 – Так это же не они.

 – А кто ж, по твоему – НЛО?

 – Машина не та: они на рыбинской уехали, а это московская.

 – И верно…

 – Может, в Москве что?

 – Снижаются!

 – А за пультом-то вроде Владычица.

 – Да, она… и Джеймс там.

 – Смотрите-ка, и Мануйло с ними!

 – Он-то откуда тут взялся?

 – Что-то здесь не так…

 – Да уж объяснят сейчас, наверное.

Дева и двое мужчин вошли в комнату, встреченные шквалом возбуждённых вопросов. Никто из них троих не проронил ни слова – но отстранённо-бесстрастные лица были слишком ясным знаком беды. Тар-Эленна подчёркнуто спокойно села у стола. Мануйло и Джеймс остановились у дверей – все трое хранили молчание.

 – Мужики! Вы хоть что-нибудь скажите, раз девка язык проглотила!

Брат Николай один решился на такую "шоковую терапию". И ведь помогло! Нет, Владычица не разрешилась слезами – этого она не могла себе позволить – просто смогла, наконец, заговорить:

 – Брат Максим погиб.

 – Ты что!!!

 – Он же в Москве был!

 – Как?!

 – Что там было?!

 – Что случилось?!

Молчание вновь поглотило эти возгласы боли. В наступившей тишине Тар-Эленна говорила о том, что произошло четверть часа назад (Джеймс заметил, что говорит она с той же холодной отстранённостью, с какой рассказывала о гибели брата Евгения).

Все молчали, потрясённые немыслимостью, нереальностью случившегося. К смерти любого из присутствующих они, по крайней мере, были бы готовы, но Максим… Нет! Смерть остаётся нереальной всегда. Даже у профессионального убийцы бьётся внутри что-то живое, что отказывается принимать такую реальность… Юноша, каких много среди "военнослужащих срочной службы"… отчаянный, торопливый, по-детски непосредственный… несколько нескладный, постоянный объект иронии старших товарищей по Братству… И его нет. На одно имя длиннее стал скорбный список. Сгорел! О нём станут говорить восторженным юнцам-отрокам… Здесь его нет.

 – Не плакать! Ни мужчинам, ни женщинам! – сказала вдруг Владычица, обращаясь неведомо к кому. – Наш брат теперь в небесной дружине – с мечом в руках день и ночь на посту между Явью и Навью – "чтобы Чёрный Змей не приполз из Тьмы, жито в поле широком бы не потоптал"1… Он там – а мы здесь! И так – до Страшного Суда!

До предела натянутая струна, наконец, оборвалась. Трудно сказать, у кого первого вырвалось: "Вставай, страна огромная!" – но через минуту пели все. И стоило бы поглядеть на того, кто решился бы сказать, что эта песня здесь не к месту! Ведь только слова о "фашистской силе тёмной" привязывали её к конкретным событиям – остальное сходилось идеально:

Не смеют крылья чёрные

Над Родиной летать!

Поля её просторные

Не смеет враг топтать!

Родиной ведь можно назвать и планету Земля – которую тысячелетиями терзают явившиеся из Преисподней "насильники, грабители, мучители людей"…

Сейчас эта песня не казалась Бонду чужой. Он видел гибель Максима и сам похоронил многих – и сейчас только орал, подхваченный общим порывом: "Пусть ярость благородная вскипает, как волна!"…

Вот только так и можно поминать воина! Время для скорби будет потом, а сейчас – действовать! Боль не всегда туманит разум – иногда, наоборот, делает его ясным, как никогда. Самое время для Совета!

Пока не начался Совет, Бонд вплотную приблизился к Тар-Эленне:

 – Не раздражай министра!

 – А что я такого сказала?

 – В том-то и дело, что ничего!

Премьер-министр, однако, сам напомнил о себе:

 – Примите мои соболезнования, мисс Тар-Эленна.

 – Прости, Энтони. Я и забыла о тебе.

 – Пожалуй, на Вашем месте я бы тоже забыл обо всём на свете.

 – Брат Александр сказал, что у тебя ко мне важный разговор. Согласен ли ты говорить здесь и сейчас?

 – Да. Пусть ваши люди знают. Я приношу свои извинения за то, что Вам пришлось пережить в Лондоне. К сожалению, я слишком поздно узнал об этом. Уверяю Вас, если б я в то время был в Англии и знал о происходящем…

 – …то подвергся бы такому же насилию, как люди из МИ-6 с воеводой во главе. Они повинны только в том, что встретились с врагом, который оказался сильнее их. Нет, Энтони, твоё счастье, что ты был далеко, и тебя это не коснулось!… Так ты пришёл затем, чтобы извиниться за них?

 – И для этого тоже.

 – Спасибо тебе, Энтони… спасибо.

Неведомо, о чём подумал политик, натолкнувшись на подобную искренность…

 – Мы теряем время, друзья мои! – вмешался Пендрагон. – Ведь теперь уже не удастся сохранить происходящее в тайне. Скоро об этом взрыве будет знать вся страна, а то и весь мир, а главное – станет известно о магических действиях в том месте.

 – О взрыве – да, а о магической атаке – не обязательно, – возразил Титурель. – Я как раз говорил со своими людьми в Лондоне, когда мы увидели это. Вот я и послал несколько человек туда – навести порядок.

 – А если они не успели это сделать? – настаивал повелитель Логриса. – Мы должны подумать, что предпримем в этом случае.

 – И что Вы предлагаете?

 – Думаю, потребуется твоя помощь, Энтони-ярл.

 – Пендрагон прав, – согласилась Владычица. – Хорошо бы тебе по радио или по телевидению выступить,  сказать, что, мол, опасность есть, конечно, но в панику впадать не стоит. Ну, и объяснишь, как защищаться.

 – И как же?

 – В тёмное время суток на улицу лучше не выходить, нательные кресты носить, не снимая, окна и двери защитить изображением креста.

 – Надо бы ещё мобилизовать святых отцов и монахов, – добавил брат Пятрас. – Все здания в Лондоне, которые ещё не освящены, срочно освятить.

 – Штаб-квартиру МИ-6 – в первую очередь! – вставил Леонид.

 – … а если где объявятся бесноватые, или "дыхание мрака", или вспышки "безымянного ужаса" – пусть святые отцы работают по вызову, вроде Службы Спасения. Транспортом и прочим обеспечить в срочном порядке.

 – Послушайте, вы за кого меня принимаете!

 – За премьер-министра Великобритании, – сказал брат Николай. – И разочаровывать нас не советую.

 – Это что – угроза?!

 – Нет, дружеская рекомендация.

 – Я не понимаю – вы всерьёз полагаете, что всё это защитит от оружия, которым располагает эта организация?!

 – Мы это знаем, – сказала Владычица. – Знаем слишком хорошо. Опыт есть.

 – Вообще-то, мне тоже приходилось слышать об этих исследованиях…

 – Каких исследованиях?

 – Кодирование на уровне ДНК… будто бы, от него защищает крест и молитва… у вас же – в России – опыты ставили.

 – Не слыхала… но я точно тебе скажу: в Нью-Йорке от "дыхания мрака" только так и отбивались.

 – Какого "дыхания мрака"?

 – Там это называли "сонной лихорадкой"… одно из их невинных развлечений. А если б власти такие меры приняли, намного меньше жертв было бы.

 – Хорошо, предположим, всё это действенно. Но как я об этом скажу во всеуслышание?

 – Скажешь, как есть. В конце концов, ни к чему порочному ты призывать не станешь.

 – Я бы ещё всех американцев из страны убрал – от посла до туриста, – предложил Михаил. – Это "группа риска".

 – Да вы с ума сошли! Как я это объясню!

 – А так и объяснишь! Про тридцатый год напомни – как Нью-Йорк трясло.

 – Вряд ли это поможет, брат Александр, – возразила Владычица. – Те, кто это помнит, давно на пенсии, а то и за Кругами мира, а прочие – не поймут.

 – Должны же они понимать, что находиться здесь для них опасно! – не сдавался Михаил.

 – Кстати, об опасности. Хотела б я знать, почему никто не охраняет Мэриэнн. Брат Василий, брат Михаил – быстро по адресу!

Второго приказа братьям не потребовалось.

 – Всё же надо разобраться с этим взрывом, – сказал Титурель. – Кто мог его осуществить?

 – Давайте прикинем, что мы знаем об этом человеке, – предложил брат Пётр.

 – Почти ничего, – ответил Леонид. – Только то, что он на службе у Ада.

 – Из чего это следует?

 – Из того, что он владеет чёрной магией. Если я правильно понял Владычицу, она там применялась.

 – Анатолий Изгнанник?

 – Интересно, где он раздобыл взрывное устройство?

 – Да ещё такое…

 – А в чём дело, Джеймс? Ты заметил что-то необычное?

 – Слишком уж здорово рвануло. Если б на Земле – наверное, на километр бы всё смело. А в сумке убралось – и, как мне показалось, сумка была не слишком тяжёлая.

 – Ты что-то скрываешь, Энтони-ярл, – сказала вдруг Ксения.

 – Помилуйте, о чём Вы!

 – Ты знаешь, о чём! Ты только что думал о чём-то, что имеет к этому отношение. Лучше скажи!

 – Энтони-ярл, – мягко начала Тар-Эленна. – Ты можешь не верить мне, Титурелю, но вот наследник короля Артура – ему ты, надеюсь, доверяешь!

Вряд ли Артурово имя что-то значило для министра, но было видно, что он засомневался:

 – Но это всего лишь домыслы.

 – Да все мы тут домыслами занимаемся.

 – Ну, хорошо, я скажу! Я бы никогда этого не сказал, если бы речь не шла о террористическом акте в Вестминстерском Аббатстве. Над созданием такого устройства работали в одной секретной лаборатории. Но как могла прознать об этом та организация… утечка информации исключена.

 – Исключена! – воскликнула Ксения. – Да куда вашим до Ада! Могут ваши хотя бы в одной стране к каждому человеку агента приставить, да такого, чтоб был невидим, неслышим, неосязаем, не нуждался ни в пище, ни в отдыхе, читал мысли, да ещё мог на них воздействовать? А у Ада такая агентура есть – причём во всём мире!

 – Золото, а не агентура, – заметил Бонд.

 – Трудно представить, но после сегодняшней ночи я готов верить всему. Значит, обо всём, что здесь говорилось, доложат руководству Ада? Какой тогда смысл в наших действиях?

 – Может, доложат, а может, и нет, – сказала Владычица. – На наше счастье, такая "агентура" есть не только у Ада. Ты одно скажи – МИ-6 имело к этому отношение?

 – Почему Вы об этом подумали?

 – Имело или нет? – спросила Ксения.

 – Да… постойте, вы хотите сказать, что кто-то из них уже…

 – Вот именно!

Снаружи раздался пронзительный женский крик. Александр и Леонид выбежали и через минуту привели перепуганную женщину, в которой дунаданы узнали секретаршу М. Братья усадили её на лавку. Елена села рядом, обняла женщину за плечи и, дав ей немного успокоиться, спросила:

 – Что случилось, сестра моя?

 – Я всю ночь вас искала… там, где Маргарита указала мне. Никак не могла найти. Потом вообще перестала понимать, где нахожусь, – при этих словах Александр и Тар-Эленна переглянулись, видимо, подумав об одном и том же. – А потом он попросил меня подвезти его.

 – Кто – он?

 – Вот и я думала – кто. Лицо такое знакомое – очень знакомое – а вспомнить не могу. Ну вот, сел он ко мне в машину, куда ему нужно – не говорит, только указывает, где куда сворачивать.

 – И Вы вот так – не задумываясь – ему подчинялись? – недоверчиво поинтересовался Пётр.

 – Да меня зациклило – я всю дорогу пыталась вспомнить, где я его раньше видела. Он мне дорогу указывал, а когда начало светать, велел остановиться и сказал: "Теперь тебе прямо. Всем нашим привет", – и из машины вышел.

 – А ты что?

 – Поехала прямо. И всё думала – кто это такой. Приехала вот сюда – и…вспомнила!

 – Так кто же это был?

 – Это был… Шон Кэпбелл!

Это имя ничего не говорило большинству присутствующих, но интонация, с которой оно было произнесено, сказала многое. Джеймс, однако, был осведомлён лучше:

 – И стоило из-за этого так орать! Может, человек в отпуске, так что ж ему – с коллегами повидаться нельзя?

 – Ой, Джеймс, ты тоже?…

 – Нет, я ещё живой, так что не кричи, пожалуйста.

 – Я хотела сказать  –  ты тоже здесь…

 – А где мне быть?

 – Сестра моя, – вмешалась владычица, – если я верно поняла, встреченного тобой человека нет в мире живущих?

 – Да. Уже несколько лет. А зачем он… пришел? Что, правда, в отпуске?

 – Не в отпуске, конечно, но в одном Джеймс прав: причин для страха не было. Ситуация такова, что остаться в стороне  не имеет права никто, ушедшие, в том числе. Вот он и пришел тебе помочь.

 – Лучше бы к вашему воеводе пришел  – мозги вправить.

 – Бесполезно, Алекс, наш старик не поймёт.

 – А он что  – с ушедшими принципиально не разговаривает?  – спросил Николай.

 – Да никто и не пытается.

 – А ты откуда знаешь? Может он их по ночам у себя дома принимает?

 – Но что привело тебя сюда?  – спросила Тар-Эленна, не обращая внимания на иронические реплики мужчин,  – что-то случилось?

 – Да случилось… Лоэлия…     – она вдруг осеклась.

 – Кто такая Лоэлия?

 – Моя секретарша,  – уточнил Джеймс,  – так что с Лил?

 – Кажется, у неё "дыхание Мрака". Всё точно так, как Маргарита мне объясняла.

 – Ну, значит, пошло-поехало,  – вставил Александр.

 – Когда я вернулась на работу,  – продолжала мисс Манипенни,  – с ней уже что-то было не так.

 – Что именно? – перебила Ксения.

 – Она, кажется, была чем-то напугана… нет, не так! Не напугана… но это был страх.

 – О смерти говорила?

 – Нет. И вообще говорила меньше, чем обычно…

– Это не «классический вариант», – заключил Юрий.

– Да, – согласился Нижегородец. – Скорей похоже на целенаправленную атаку.

 – Там разберёмся! – оборвала Тар-Эленна.

–… а к вечеру ей стало совсем плохо. Я её домой отвезла.

 – Врача вызывали?

 – Нет, я сразу поехала вас искать. И вот только теперь нашла.

 – Хорошо, сейчас укажешь нам дорогу, – Елена встала с лавки, взяла крест. – Брат Александр, на выезд!

– Тебе лучше поспешить вернуться в Лондон, – обратился Титурель к Энтони, – пока пресса не прознала о твоём визите.

 – Когда стемнеет, надеюсь снова увидеть тебя здесь, – бросила Тар-Эленна уже с лестницы.

 – И не пренебрегай нашими советами, – добавил Пендрагон.

 – Американцев высылать не буду! – отрезал премьер-министр. – Эта баба из Госдепа[1] раскричится – вы, что ли, ей рот заткнёте!

 – Ихнего президента попросим бабе рот чем-нибудь заткнуть, – невозмутимо ответил Николка. – Говорят, у него по этой части опыт большой.

 

* * *

 – Ну, вот и всё, Лоэлия. Теперь всё будет хорошо. Отдыхай.

 – Мне до сих пор страшно, – голос девушки ещё дрожал от слабости. – Это был просто ад кромешный!

 – На твоё счастье, до Ада всё-таки не дошло. Страшное это дело!

 – Наш Гарри вчера там побывать хотел, – не без иронии сообщила сидевшая здесь же мисс Манипенни.

 – Какой такой Гарри?

 – Начальник штаба. Вечно делает вид, что он самый образованный! Вчера вот Вольтера вспоминал.

 – Вольтер Вольтером, а что он в Аду забыл? – спросил брат Александр.

 – Я пошла в столовую – прикинуть, как можно устроить это дело со святой водой, как Маргарита предлагала – и вот, Гарри со стариком были там… обедали, – настороженность обоих дунаданов и её заставила почувствовать, что беда у порога, и она говорила как при даче показаний. – Я случайно услышала их разговор. Они говорили о вас. Старик сказал, что вы, должно быть,  ошиблись адресом: вам следовало идти в резиденцию епископа и там толковать про Ад, а Гарри и отвечает:  «Значит, Ад? Вот, Вольтер говорил, что там общество интересное. Хотел бы я там побывать!»

 – Он вчера вообще какой-то странный был, – отозвалась Лоэлия.

 – В каком смысле странный?

 – Давай подробности! – почти приказал Александр.

 – Его секретарша заболела, а мистер Бонд… словом, мне вчера велели работать с Гарри. Так вот, где-то в начале четвёртого я принесла документы… он лежал на полу в кабинете – без сознания. Я хотела помочь ему, но он вдруг открыл глаза… нет, я не могу!

 – Спокойно, сестрёнка, спокойно. Что он с тобой сделала?

 – Сначала просто смотрел… он никогда раньше так не смотрел! И вообще – живые люди так не смотрят! А потом сказал: «Будешь молчать. Поняла?»

Когда случается то, что страшило нас более всего, мы не испытываем страха. Просто не остаётся сил, чтобы испугаться. По тому тупому безразличию, которое отразилось на лице Елены, даже не знавший её человек понял бы: случилось непоправимое. Настолько непоправимое, что это даже не имеет имени ни в одном из людских языков – и потому ни человеческая скорбь, ни человеческий страх не распространяются на это.

 – Ты не приметила, что они ели? – спросила она мисс Манипенни. – Хлеб  на столе был?

 – Был…

Ой, Гарри! Тебе ли – разведчику со стажем – было этак разбрасываться словами! Вот уж поистине – «нам не дано предугадать…». Слово – вот чего ожидал Ад… неосторожного слова. И – дождался. Слово было произнесено – и с этим ничего не сделать. И уж тем более – никто не смеет отказаться от слов, сказанных за трапезой. Никто!

 – Мисс Тар-Эленна, а что случилось? Я не понимаю.

Владычица ещё раз всмотрелась в лица обеих. Сильные женщины – пожалуй, можно сказать им всё.

 – Вашего начальника штаба убили. А ты, Лоэлия, почти застала их на месте преступления – вот тебя и попытались ликвидировать.

 – Убили? Но я же видела его живым!

 – Это был не он.

 – Двойник?

 – То-то мне показалось, что он на себя не похож.

 – Не совсем двойник. Это вообще не человек. Это – демон, похитивший людское обличье.

Женщины молчали. Как удобно было бы сейчас отмахнуться от «средневекового мракобесия»! Но слишком уж убедительны были доказательства… ничто не убеждает человека сильнее, чем собственное страдание.

 – А… что делать?

 Владычица ждала этого вопроса – и у неё было, что ответить.

 – Ты сможешь задержаться здесь на полчаса?

 – Да, смогу.

 – Вот и хорошо. Я пришлю сюда брата Николая. А пока он не придёт – побудь с Лоэлией.

 – Мисс Тар-Эленна, а может он прийти сюда, чтобы… я ведь свидетельница.

 – Придёт – будет иметь дело с братом Николаем, а там – и со всеми нашими.

 – А если он придёт раньше?

 – Защитите дверь крестом. Скорее всего, он и в таком варианте креста боится.

 – А Вы в этом… уверены? – голос её дрогнул.

 

Из топей сутёмных

    по утёсам туманным

Господом проклятый

    шёл Грендель

искать поживы

   крушить и тратить

жизни людские…2

 

Как легко было в университете это читать! Можно ли было тогда представить себе, что однажды древнее чудовище сойдёт со страниц книги, и примет облик человека, которого они каждый день встречали на работе, и будет ходить по Лондону – по такому реальному и безопасному Лондону! Почему-то казалось, что вот сейчас он идёт именно сюда…

 – Конечно, сейчас никто не в безопасности… но понять его трудно. Скорее всего, в ближайшее время у него будут дела поважнее ликвидации свидетелей. А вот мы им займёмся.

 – Может, сказать об этом старику?

 – Про вашего старика сказал бы я тебе, кабы не печь в избе!

 – Тише, брат Александр! А воеводе пока действительно не стоит говорить. Не поймёт. Лучше скажи нам адрес Гарри.

 – Я не знаю, но могу выяснить.

 – Хорошо. И ещё  – выясни точно, будет ли он сегодня на работе. Встретишься  – держись, как ни в чём не бывало, не подавай виду, что знаешь, кто он. Выяснишь всё  – сообщишь мне, выйдешь на мысленную связь.

 – Как?

 – Просто представляй меня, как запомнишь, и призывай: «Елена, Елена, Елена, к тебе взываю» – именно так, с трёхкратным повторением имени, пока я не отвечу.

 – Да ещё постарайся выяснить,  – добавил Александр,  – не пропало ли где-нибудь шибко секретное взрывное устройство, а то сегодня перед рассветом в Вестминстерском аббатстве одно нашлось.

 – Какой ужас!

 – Этот ужас стоил жизни нашему брату!

 – Хорошо, я постараюсь. Но это будет сложно.

 – Я на тебя надеюсь, сестра моя. И все мы надеемся. Ничего не бойтесь, подруженьки! Только мне ещё кое-что от вас потребуется.

 – Что?

 – Дайте мне руки и представляйте внешний облик Гарри. Кстати, как его фамилия?

 – Доун.

 – А теперь дайте руки.

* * *

 – Ну, всё, братья! Пришла беда  – отворяй ворота!  – сказала Владычица, входя в комнату на стоянке.

 – Что, она ушла?

 – Слава Создателю, жива. Ты оказался прав, брат Юрий  – это была целенаправленная атака.

 – Секретарша-то чем помешала?  – воскликнула Маргарита.

 – Тем, что стала свидетельницей преступления. Ставленник Ада уже в Мидгарде! И Лоэлия видела несчастного, ограбленного ими, когда он лежал без сознания… словом, я обещала ей нашу защиту. Брат Николай, вот   – адрес здесь записан, будешь её охранять.

 Николай направился к выходу:

 – Проклятье! Опять от Ритки сцена будет!

 – Что ты сказал!?

 – Я сказал  – «Во имя Света».

 – Так этот человек работал в МИ-6?  – спросил Пендрагон.

 – Да, это был начальник штаба. Его имя  – Гарри Доун. Все возьмитесь за руки.

Передача образа длилась минуту.

 – Ну вот, теперь мы все знаем его в лицо. Братья-законники вернутся  – им тоже передать. Мисс Манипенни узнает его адрес и сообщит нам. Я объяснила ей, как выходить на мысленную связь. Заодно скажет, появится ли он сегодня на службе. Разведчикам в Лондоне я прикажу искать ещё и его.

 – Предположим, мы его найдём,  – сказал Юрий,  – а что мы сможем сделать?

 – Надежда у нас одна  – поединок!

 – Как же ты думаешь склонить его к поединку, Алекс?

 – А то причин нет! Ваших заморочили  – раз, в Костроме над тобой измывались, нам грозили  – два, Максима угробили  – три, ещё этого вашего Доуна в Ад забрали…

 – Ещё мисс Манипенни и Лоэлия пострадали,  – напомнила Ксения.

 – Вот именно!

 – А если не удастся найти его в Лондоне, прибегнем к помощи Бессмертных,  – сказал Титурель,  – пока вас с Александром не было, мы как раз говорили об этом.

 – Везде они обещают, что смогут удержать оборону, пока стоит Хоровод Великанов,  – продолжил Пендрагон.

 – На Highland – то же самое.

 – Это проливает свет на утренний взрыв,  – сказал Нижегородец,  – там ведь тоже талисман, и не менее сильный, насколько мне известно.

 – Ты имеешь в виду Сконнский Камень?

 – Да, он ведь тоже из Ирландии, как и Стоунхендж.

 – И ради этого надо было устраивать такой взрыв?!

 – Владычица, ты всё ещё дивишься?

 – В одном Тар-Эленна права  – логичнее было применить это оружие против Стоунхенджа.

 – А я вообще не думаю, что его будут взрывать.

 – Почему ты так думаешь, брат Пётр?

 – Вы, господа англичане, меня, конечно, извините, но  Стоунхендж и сейчас, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Но, по-видимому, работает исправно. Значит, разнести эти камни будет недостаточно. Нет, в отношении Стоунхенджа у них явно другие планы.

 – Но какие?

 – Если б я знал!

 – Где же твоя дедукция?

 – Дедукция подсказывает, что Владычице пора вербовать птичек в Эймсберри.

 – Этим я и займусь, вот только мисс Манипенни на связь выйдет.

 

* * *

Таким было начало третьего дня, проведённого дунаданами на земле Великобритании. На стоянке от этого дня не ждали ничего, кроме новых бед. Солнце и то, казалось, стало врагом.

 – Опять ни облачка,  – проговорил Леонид, глядя в небо.

 – Да, я бы тоже от дождя не отказался,  – согласился Юрий.

 – Не будет дождя,  – уверенно объявила Ксения.

 – А ты откуда знаешь?

 – А вот увидите! Пока не отобьемся  – не будет.

 – Пошли, брата Александра спросим  – он, вроде, местное радио поймал, может, слушал метеопрогноз.

Брат Александр действительно прослушал выпуск новостей и теперь в непечатных выражениях излагал систему мер, которые, по его мнению, английское правительство обязано было применить к некоторым журналистам (самым мягким было предложение  – вешать за языки)  – надо думать, люди Титуреля не успели навести порядок.

Джеймс ответил на его излияния весьма кратко:

 – Замолчи, Алекс, ООН услышит.

Отрок Денис тем временем отправился в Лондон. Смерть брата Максима потрясла его не меньше, чем всех остальных, и он мог бы забыть обо всём, только не о свидании с НЕЙ.

 

* * *

Мэриэнн шла к условленному месту, не замечая двоих, следовавших за нею. Братья-законники своё дело знали – но сейчас даже не требовалось особого профессионализма, чтобы остаться незамеченными: девочка слишком уж была погружена в свои мысли – и дунаданам ещё предстояло узнать, кто владел её мыслями.

… Как чудесно, что у домработницы, которая вечно пристаёт с расспросами, сегодня выходной! А дяде Майлзу она сама всё расскажет. Может – уже сегодня… А вдруг Дэн не придёт? Что за ерунда – конечно же, он придёт! Дэн никогда не обманет. Он – не такой, как все!

 

* * *

Войдя в комнату, Джеймс увидел Владычицу сидящей у стола – напряжённую, как струна, правая рука вытянута вперёд и словно сама по себе пишет что-то на листке бумаги. Вероятно, мисс Манипенни вышла-таки на телепатический контакт с ней. Бонд никогда не видел телепата за работой, но объяснить это состояние иначе было трудно.

Внезапно она разжала пальцы, выпустив ручку, и повернулась к нему. Бонд увидел её резко побледневшее лицо, взгляд, подобный взгляду смертельно раненого… грудь её вздрагивала в судорожном дыхании, а пальцы лихорадочно цеплялись за край стола, словно пытаясь удержаться.

 – Страшное дело – матушкино веретено вращать, – проговорила она. – А нитку резать? Ты часто резал, ты знаешь! Скажи, Джеймс, страшно это? Страшно? – и она соскользнула с лавки. Бонд бросился к ней.

 – Пояс и ворот не трожь! – закричал появившийся у дверей брат Александр.

Отстранив Джеймса, дунадан принялся крестить её.

 – Ксению кликни.

Джеймс открыл окно… На зов его кроме Наследницы примчались Пятрас и Леонид, раньше всех влетел Мануйло, а через секунду Джеймс увидел у дверей Петра, Юрия и Маргариту.

 – Удержал?

 – Кажись, удержал.

Странные симптомы… Джеймсу вспомнились слова Александра о «старых ранах» – что же за ранения оставляют такие последствия? В голову?

Мануйло перенёс девушку на лежанку. Леонид положил ей на грудь крест. Священник встал у изголовья, проговаривая что-то на латыни. Ксения сжала руки своей Наставницы и позвала:

 – Елена, Елена, Елена! Тебе говорю – именем Господа Нашего Иисуса Христа – возвратись из страны теней и живи!

Когда она повторила это в третий раз, Елена едва заметно двинула головой и открыла глаза.

 – Воду – быстро! – приказала Ксения.

Мануйло принёс флягу и, поддерживая голову, влил в рот Елене немного богоявленской воды. Она окончательно проговорила еле слышно:

 – Мне холодно…

 – Говорил – не перенапрягайся! – с укором заметил брат Юрий, укрывая её. – Что опять делала?

 – Мысленный зов…

 – Вечно у тебя то зов, то ещё что, – продолжал Юрий. – Наследница-то на что?

 – Наследницу беречь надо.

 – При твоём-то состоянии себя поберечь пора.

 – Тебя послушать, брат Юрий – так мне только на группу…

 – На группу – не на группу – а считаться с этим делом надо, – заключил медик.

 – Не вздумай ещё бесов изгонять, – добавил брат Пятрас.

 – О делах сегодня не беспокойся, я управлюсь, – заверила Ксения. – И в Эймсбери съезжу, и всё остальное.

 – Нет, сиди здесь! В Эймсбери пошли Маргариту.

 – Сделаем! – отозвалась та. Только теперь Владычица заметила, что она здесь.

 – Одна не езди, возьми с собой Леонида и Петра. А ты, брат Александр, и ты, брат Пятрас, поезжайте в квартиру Гарри – адрес там, на столе… нет его на работе. Взрывом тем они тоже занимаются. Устройство то – про которое Энтони говорил – и впрямь пропало. Гарри Доуна подозревают, – разговор утомил её, и она закрыла глаза.

 – Ну, что вы все тут стоите! – сказал Юрий с типично медицинской интонацией. – Не видите, человеку выспаться надо. Идите-ка все отсюда. И ты, Мануйло, тоже иди.

 

 

* * *

Дениска едва-едва изъяснялся по-английски, а Мэриэнн совсем не  знала русского – что, впрочем, не мешало им общаться. Мэриэнн так и не поняла, куда Дэн предлагает ей отправиться, но пойти согласилась: со своим Дэном она пошла бы куда угодно. Он повёл её за город… Конечно, Мэриэнн хорошо знала эти места – и эту пустошь, и заброшенный дом возле неё… но каково было её удивление, когда по другую сторону пустоши она увидела дом, которого не было здесь никогда! Возле дома горел костёр (хотя дело было днём, а изнуряющая жара не оставляла место для каких-либо источников тепла). На крыльце сидела черноволосая девочка-подросток одних лет с Мэриэнн. Она пела, аккомпанируя себе на трёхструнном инструменте с круглым корпусом и коротким грифом. Сверкающий голос этого инструмента совсем не походил на мягко-затенённый тембр гитары. Как назывался инструмент, Мэриэнн не знала. Не могла она понять и слов песни, но поддержанный определёнными, как удары меча, аккордами, суровый напев – с категорическими квартовыми ходами на жёстко-декламационном ритме, без слащавого лиризма седьмой повышенной ступени – казалось, говорил о холодном северном море, о героях древности, о великих битвах.

 – Who is this?1 – тихо спросила она Дениса.

 – Это наша Наследница Престола. Princess2, понимаешь? Princess…

Для неё – англичанки – понятие «принцесса» было вполне реальным, но эта дева – как и всё, что произошло после встречи с Дэном – казалась частью какой-то восхитительной старой сказки.

Дева допела песню, и они подошли ближе к крыльцу, Денис представил ей Мэриэнн.

– They name me sister Xenia here3, – представилась Наследница и обратилась к Денису. – Ты где опять пропадаешь? Гляди – влетит от Владычицы!

 – Она в Эймсбери уехала?

 – Маргарита с Петром и Леонидом уехали. А она спит. У неё опять приступ был.

Мэриэнн – видя, как просто общается с «принцессой» её спутник – тоже решилась заговорить с ней:

 – О чём эта песня?

Как выяснилось, Ксения владела английским лучше Дениса:

 – О Харальде-конунге Суровом… как он добился от Ярослава Мудрого согласия на свой брак с его дочерью.

Мэриэнн совсем осмелела:

 – Что это за инструмент у тебя? Я никогда такого не видела.

 – Это домра. Где бы тебе её видеть! Она наша – русская!

 – Меня научи!

 – Я сама-то ещё не очень… Вот Владычица наша – это да! Но если хочешь – гляди, пока она не видит.

 – А что?

 – Не любит она, чтоб кто-нибудь на её домре играл. Даже я, – Ксения знаком велела ей сесть рядом с собой на крыльцо и передала домру.

 – Держи. Не рукой – грудью прижимай. Нет, не так… гляди, как медиатор держат. А теперь здесь прижми и здесь.

 – Ой! – туго натянутые струны больно врезались в подушечки пальцев.

 – Поначалу всегда больно бывает, – прокомментировала Ксения. – Пока мозоли не набьются. Гляди!

Мэриэнн не без удивления смотрела на пальцы Ксении:

 – От гитары такого не бывает…

 – Сравнила! У гитары струны – или у домры! Особенно у этой.

 – А что в этой домре особенного?

 – Да ничего, в общем. Просто Владычица такие тугие струны любит. Говорит – только на таких и выскажешься толком.

Мэриэнн, стиснув зубы, прижала показанный Ксенией аккорд, скользнула медиатором по струнам… и поняла, что второй аккорд ей уже не взять. Она вернула инструмент Ксении:

 – Спой, пожалуйста, ещё раз ту песню – про Харальда. Я запомнить хочу.

Ксения ударила по струнам и начала петь:

 – Гаральд в боевое садится седло,

Покинул он Киев державный,

Вздыхает дорогою он тяжело:

«Звезда ты моя, Ярославна!

Надежд навсегда миновала пора –

Твой слышал, княжна, приговор я!

Узнают же вес моего топора

От края до края поморья!»

И Русь оставляет Гаральд за собой,

Плывёт он размыкивать горе

Туда, где арабы с норманнами бой

Ведут на земле и на море.

В Мессине он им показал свой напор,

Он рубит их в битве неравной

И громко взывает, подъемля топор:

«Звезда ты моя, Ярославна!»

Даёт себя знать он и грекам в бою,

И Генуи выходцам вольным.

Он на море бьётся ладья о ладью,

А мысль его в Киеве стольном.

Летает он по морю сизым орлом,

Он чайкою в битвах пирует.

Трещат корабли под его топором –

По Киеву сердце тоскует…1

 

Песня была очень длинная, но кое-что Мэриэнн удалось запомнить (хотя слова были на чужом языке).

Дверь приоткрылась:

 – Денис, ты уже здесь? Пошли – потренируемся.

 – Потом, Димк, потом!

Димка вышел на крыльцо – и всё понял:

 – О, прошу прощения, леди!

 

 

 

* * *

Проходя мимо двери в комнату, Бонд не поверил своим ушам: из-за двери доносилось негромкое пение. Сомнений не было – пела Владычица. Но это не было то запредельное вытягивание, так раздражавшее его в Шотландии – нет… сейчас голос был таким надломленным и обессиленным – и неведомо, была ли тому виной слабость после недавнего приступа или что-то другое… Владычица пела:

 – Слишком светлый воздух,

Ветер слишком острый.

Это отдых, отдых –

Сзади вёрсты, вёрсты.

Камни, церкви, люди –

Льётся светлый воздух.

Знаю – будет, будет

Тихогласый отдых.

В тихости звенящей

И в небесной сини

Вот Он – всецелящий

Боже, Отчий Сыне.1

Значит, не спит… Он хотел, было, зайти к ней – но, к счастью, не успел: едва закончилась песня – за дверью раздался голос оборотня:

 – Стихи-то чьи – Валентина?

 – Что ты, наш брат Валентин так не пишет. Монахиня Мария это.

 – Хорошо это у тебя получилось – песня-то.

 – Тебя послушать – так у меня всё хорошо получается!

 – А не так, что ли? Не ты разве Нуменор подымала?

 – Все мы подымали. И Сестра Софья – тоже, и брат Вадим, и брат Евгений… и все, кого теперь перед Советами поминаем! И живые – тоже. А я… я начала с грубейших промахов и бессмысленных смертей…

 – Так тебе ж восемнадцать всего было!

 –… и довела до того, что лишила Братство удачи! «Увечный король» – вот кто я теперь! Думала ведь я после Американского дела… так нет же – решила 3-й Удар справить. Надо было тогда уходить. А теперь вот – неведомо, чем всё это кончится. Точно я тебе говорю – лишились мы удачи!

 – По вашим делам что-то не видно.

 – Не видно? Да ты на это дело посмотри: с воеводой разругались, Джеймса-англичанина изгоем сделали, Гарри Доуна этого из разведки не сберегли, посланника вражьего в Мидгард допустили. А за брата Максима меня вообще повесить стоило бы.

 – Не казни себя. Тут уж ты не виновата.

 – Нет, виновата! Надо было прямо из Шотландии отослать его в Москву или хоть на стоянку. Под любым предлогом!

 – Да откуда ж ты знала, что так оно выйдет? Уж если так – вешать-то нас всех троих надо.

 – Должна была знать! Помнишь, взлетали когда – машина у него дёрнулась… вроде как конь споткнулся. Я должна была это понять! Хорош вождь, который приметы воинской не заметил!

Оборотень не ответил. И вдруг – почти стон:

 – Устала я, Мануйлушко! Устала! Не довести мне это дело!

Как ни странно, услышав этот крик отчаяния, Бонд испытал удовлетворение: всё же и эта женщина не всегда бывает «несокрушимой скалой»!

Услышав скрип двери, а затем шаги и голоса на лестнице, он понял, что вошедшие в дом дунаданы видели его возле двери, и бесполезно делать вид, что его здесь не было. Оставалось только открыть дверь – что он и сделал… что заставило деву и оборотня прервать объятия и поцелуи.  Мануйло резко обернулся – и, как показалось Бонду, пожалел, что не перегрыз ему горло ещё в горах Шотландии.

 – Прошу прощения, Елена… я просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Уже вижу, что прекрасно!

Вслед за ними в комнату вошли все, кроме Наследницы, отроков и Николая.

 – Нет его дома, – коротко сообщил Александр.

 – Этого следовало ожидать.

 – В Эймсберри всё, что нужно, схвачено, – доложила Маргарита. – Дороги, гостиницы, сам Хоровод.

 – Мы ещё обследовали там всё, – добавил Леонид. – Не было его там. Разведчики, во всяком случае, не нашли, – он хотел сказать что-то ещё, но вдруг осёкся, схватившись за правый бок.

 – Что с тобой братец?

 – Так, ничего… о, проклятье! – Леонид резко согнулся в пояснице, морщась от боли. Брат Александр решительно сгрёб его и сгрузил на лежанку. Леонид улёгся на бок, притянув колени к животу.

 – А ну, выпрямись, – брат Юрий пощупал ему живот.

Осмотр был недолгим.

 – Аппендицит, – констатировал врач. – Сестра Елена, можешь, приступ снять?

Она без слов опустилась на колени возле лежанки, наложила руки на живот Леонида. Через несколько минут тот расслабился.

 – Владычица, ему сейчас в больницу надо, – сказал Юрий.

 – Боюсь, здесь этот номер не пройдёт – «светиться» нельзя… Брат Пётр, доставишь его в Кострому!

 – Да ведь прошло уже! – попытался возразить Леонид.

 – Это кажется, что прошло, а на самом деле – резать надо, – объяснил Юрий. – Брат Пётр, вези сразу во 2-ю городскую, на Спасокукоцкого, будут проблемы – скажи, что я направил.

 – И не задерживайся в Костроме, – добавила Владычица. – Сразу назад.

 – Ну всё, началась «подрывная деятельность», – сказал брат Василий, как только закрылась дверь за Петром и Леонидом. – Лучшего экзорциста выбили!

 – По-твоему, аппендицит можно организовать?

 – Всё организовать можно…

 – Ты что, Мордредович, правда не знаешь, КТО болезнями занимается?

 – Лихоманки, между прочим, дочери Кащея, – добавила Владычица.

Бонд так и не привык к воззрениям этих людей… а попробуй, привыкни!

 – Кстати, – обратилась Елена к братьям-законникам. – Потрудитесь объяснить, почему вы здесь! Помнится, я велела вам охранять сродницу воеводы.

 – А что её охранять-то! Здесь она.

 – Вы что – сюда её привели?!!

 – Зачем – мы! Это Дениска времени даром не теряет.

 – А причём тут он?

 – По-моему, у них роман. Да вон они!

Владычица подошла к окну. Некоторое время она смотрела молча, а потом сказала:

 – Воистину, эта девочка – большая удача для нас… Пойду-ка я поговорю с ней.

Елена спустилась по лестнице и вышла на крыльцо, где застала гостью в обществе отроков и Наследницы.

 – Здравствуй, Мэриэнн!

 – Здравствуйте! А откуда Вы знаете, как меня зовут?

 – Я многое обязана знать… А ты, сестра Ксения, опять общаешься с моей домрой?

 – Почему Вы ей не разрешаете?

 – Моя домра этого не любит. Конечно, когда-нибудь ей придётся привыкать к другим рукам – инструменты ведь живут дольше людей. Но сейчас она ещё очень молода – даже по людским меркам. Хотя мы с ней уже многое прошли.

 – Вы говорите, как будто она живая!

 – Она и есть живая! Инструменты – как люди… они обладают душой.

Мэриэнн не помнила свою мать. Но сейчас ей почему-то казалось, что та была похожа на эту деву. Как чудесно, должно быть, иметь вот такую маму! И такую сестру, как Ксения…

 – Оружие тоже имеет душу! – сказал Денис. Ксения перевела Мэриэнн его слова.

 – Любое?

 – Нет. Огнестрельное не имеет – это точно.

 – У тебя большой опыт по части огнестрельного? – с этими словами Дениску подняли с крыльца за шкирку.

 – Это ты зря, Мордредович, – тихо сказал Александр, вышедший на крыльцо вместе с Джеймсом. – Дама с ним.

 – Я с огнестрельным принципиально не работаю! – заявил Дениска, вися в воздухе. – Это – оружие трусов! Которые способны сражаться только с беззащитными женщинами!

 – Мистер Бонд! Отпустите его!

 – Успокойся, Мэриэнн, не съем я твоего дружка, – Джеймс отпустил Дениса.

 – Позор на мою голову! – воскликнул Александр. – Где твои «глаза на затылке»!

На парня, столь тяжко опозоренного в присутствии дамы сердца, просто жалко было смотреть. Мэриэнн, однако, успокоилась:

 – Мистер Бонд, а я и не думала, что Вас здесь встречу! Здорово, что Вы тоже дунаданов знаете!

Ну, разумеется, она ничего не знает… откуда ей знать!

 – Твой дядя знает, что ты здесь?

 – Нет, я потом ему расскажу… ой, мне ведь уже домой пора!

 – Я тебя провожу! – Денис поднялся с крыльца.

 

… Три взрослых человека смотрели вслед двум тринадцатилетним.

 – Что скажешь, Владычица? – спросил Александр.

 – Скажу, что если у нас есть ещё надежда, то эту надежду зовут Мэриэнн.

 – Что ты намерена делать? – мрачно осведомился Бонд.

Владычица улыбнулась:

 – Как обычно – веретено вращать. А эти двое как-нибудь без инструкций управятся – молодёжь-то нынче страсть какая самостоятельная пошла!

Джеймс понял, что зря заподозрил неладное… и больше не понял ничего.