Глава 1.

Свадьба

 

Звенит осень на Костромской земле. Потрудилась земля, как женщина в родах, излила  силу свою в спелых колосьях и созревших плодах – припади к этой мощи, пей её, как поцелуй с женских губ, как солнечный свет! Не летнее то солнце, что сжигает ярким костром – тайным огнём вызревшей страсти горит октябрьское солнце, протягивая свои лучи к земле с печальной радостью прожитых лет, рассыпается тысячами искр в золоте куполов… и венчается небесное золото с кровью земной, с колокольной медью.

Звонят в селе колокола, разливается медь калиновой горечью. Быть нынче празднику! Как стрела, летит свадебный поезд из Сосновки, и колокольчики сливаются со свадебным звоном, и сама осень рассыпала золото под копыта троек. Да и как не почтить! Сестра Елена Нуменорская венчается с оборотнем Мануйло. Четыре года правила она Возрождённым Нуменором – ныне же новые Владыки на пороге храма отдадут её северному оборотню. Печален Тар-Феанор Неукротимый – четыре года хранил он Тар-Эленну, дорог с ней исходили – немеряно, а теперь вот ему – Престол Элессаров, а деву нуменорскую – чужому человеку. Смеётся радостно юная Тар-Телконтари – да и как не радоваться ей за Наставницу! И как не увидеть в чужом счастье предвестье счастья своего: придёт время – и она вот так же поедет венчаться с верным братом Дмитрием… и будет так же хороша, как сестра Елена сегодня – отрешённая, отделённая от всех своею белой фатой… Никто не смеет заговорить с ней – она сейчас там, где сходятся все пути. Но даже оттуда под силу ей разглядеть две  зелёные звезды – глаза своего наречённого, и расслышать безмолвную речь его сердца…

 

…Летит свадебный поезд! А в Сосновке черноволосая женщина в белых брюках хлопочет у стола вместе с Юлией, Маргаритой и Ольгой.

– Вроде бы, всё?

– Говорите, что ещё синтезировать, пока я здесь!

– Апельсинов можно?

– Лучше бананов!

– Ладно, ладно, будут вам и апельсины, и бананы

– Что же ты, Мэри, разве с нами не останешься?

– Вряд ли это понравится Мануйло. Вы же знаете, как он ко мне относится.

– Ума не приложу – чем ты ему не угодила?

– Это уж его дело. Посмотрите  лучше, не надо ли ещё чего-нибудь?

– Да вроде всё есть…

– Спирту синтезируй, спирту – Владыка доволен будет!

– Ты что – совсем? Нашего Владыку и так кодировать пора… и вообще – слезь с подоконника!

Николка переместился с подоконника на лавку:

– А ты что это раскомандовалась, милая?  Я думал, времена матриархата в Нуменоре закончились вместе с правлением Тар-Эленны.

– Погоди, сестра Ксения тебе такой матриархат устроит, что Тар-Эленне и не снилось.

– А Александр на что?

– Кстати, где же сами Владыки?

– Известно, где – у сестры Елены посажёнными.

– Я не знала, что её родители умерли…

– Уж лучше бы умерли! – в сердцах бросила Маргарита.

 Ольга чуть не уронила тарелку:

– Что ты такое говоришь, сестрица!

– Так что же всё-таки случилось? – перебила Мэри

– Да то и случилось, что открылась она им…

– Она не виделась со своими родственниками с тех пор, как они уехали из Костромы, а она там осталась, – уточнила сестра Юлия. – Как раз перед этим она стала Нуменорской Владычицей и не хотела, чтоб родители успели это заметить.

– И что же, все четыре года она не общалась с ними?

– Только по письмам…

– … в которых, конечно, не упоминала о Братстве…

– Да… и не ездила к ним. Она не знала, что будет делать, если они вдруг надумают приехать – ведь родители всегда видят, если с дочерью что-то не так… ну, то есть…

– Ты хочешь сказать, они бы заметили, что она изменилась?

– Конечно! Это даже у нас в училище замечали… К счастью, родители так и не приехали к ней. Но перед свадьбой она сама поехала к ним – надо же было хоть с  будущим зятем их познакомить! Ну, и рассказала всё…

– Не всё, – уточнила Ольга. – О временных экспедициях она не упоминала.

– Хватило и того, что она рассказала о Братстве.

– А родичи что?

– Что родичи… чего ждать от старых материалистов! Только потому и не прокляли, что в проклятья не верят!

– Я её предупреждала, что ничего хорошего из этого не выйдет, – заметила Юлия.

– Главное, кричали-то  о том, о чём понятия не имеют! – не могла успокоиться Маргарита. – «Секта, секта…».  Поглядели бы хоть на одного живого сектанта!

– Бог им судья, – заключила Ольга. – И вообще, что это мы о грустном в такой день…

– Между прочим, – усмехнулась Мэри. –  Если следовать всему, что вы так чтите, то вам как раз положено «о грустном»! Елена хоть голосила?

– Ещё как!

– Мы её, правда, отговаривали – вдруг на свадебный плач тоже реакция будет – но ничего, обошлось…

– Да и Галина Афанасьевна была рядом, в случае чего – откачала бы.

– Так значит, всё у вас было, как положено?

– Конечно! И Мануйло выкуп за неё дал.

– Чем выкупал-то?

– Известно, чем – мехами!

– Вот это выкуп! Прямо царский…

– Точно! Надо будет Денису сказать, чтоб  к нему за помощью обратился, когда Мэриэнн брать будет, а то Владычица сэру Майлзу царский выкуп пообещала.

– Не Сильмарилл, надеюсь?

– Да нет, она не уточняла… а у самого мистера Мессерви вряд ли хватит фантазии такое потребовать.

– Голову Бен Ладена он потребует! – вставил Николка.

– Да-а, и придётся нашему Дениске топать…

– Теперь уже не нашему, – с порога заметил только что вошедший брат Фёдор.

– Так он уже уехал в Монсальват?

– Ещё в сентябре.

– Оруженосцем-то к кому определили?

– К сэру Рихарду.

– Всё равно не знаю… немец, что ли?

– Да, из Мюнхена.

– Уж не могли русского найти!

– Не могли. У них не положено, чтоб человека наставлял соотечественник – вроде как для единства Ордена.

– Ты хоть виделся сегодня с племянником-то?

– Нет, он и не заезжал в Сосновку.

– А где же он?

– Как в Кострому приехал – так  сразу к Леониду.

– А к нему-то зачем?

– В Москву вместе с ним полетел – англичан встречать.

– Ну, ясно, с наречённой увидеться не терпится!

– Действительно, зачем парню дядя, когда невеста есть?

– А вот, кажется, и они.

Слова Николая заставили всех броситься к окну. Во дворе действительно приземлилась «леталка», и из неё вышел Леонид, а вслед за ним – четверо гостей, в которых нетрудно было признать выходцев из «цивилизованной Европы».

– С приездом, Британия! – крикнул Николка, высунувшись из окна.

– Привет, Ник! – отозвался один из иностранцев. – А твой дракончик уже отлетался?

– Соскучился, что ли? Сейчас вызову!

– Приготовь лучше диван – видишь, Манипенни приехала!

– Джеймс, прекрати! – отозвалась упомянутая особа. – А то будет тебе то же, что Нику тогда!

– И от меня! – добавила её подруга.

– Лил, а ты-то откуда знаешь? – удивился Джеймс.

– Оттуда же, откуда Вы, мистер Бонд! – хитро улыбнулась секретарша. – Так что мы тебе вдвоём такое устроим, если что!..

– Держись, Мордредович! – смеялся Николка. – Зацелуют они тебя до смерти!

– Только об этом и мечтаю!

Старушка, проходившая через двор, бросила на Бонда недовольный взгляд:

– Опять сараи жечь приехал!

– Не беспокойтесь, мадам, я лично прослежу, чтобы он ничего не натворил, – ответил ей М., до сих пор молча стоявший возле «леталки».  Затем он открыл дверцу и позвал. – Мэриэнн! Выйди, наконец, из машины! Это уже становится неприличным!

– Да, дядя Майлз! – отозвался из «леталки» нежный девичий голосок, и почти сразу же оттуда появилось очаровательное златокудрое создание лет тринадцати от роду. Молодую леди сопровождал белокурый юноша – явно не старше своей дамы. От большинства сверстников его отличала подчёркнутая строгость одежды, старинный кинжал на поясе да ещё вышитое на воротнике рубашки изображение белого голубя.

Маргарита провела гостей в дом. Фёдор сразу усадил племянника на лавку рядом с собой:

– Успеешь ещё со своей Марьяной наговориться, когда женишься!

– Ну, так, в общем… это… в смысле, да!

– Вижу, говорить тебя и в Монсальвате не научили… а с остальным как?

– А… в общем, это… нормально!

– Титурель может не беспокоиться за свои государственные тайны – этого парня пытать бесполезно! – заметил Джеймс. – А где Алекс?

– С молодыми в храм уехал. Скоро вы с ним увидитесь.

– И напьётесь! – отозвался Николка.

* * *

Свадебный пир длился уже не первый час, и «предсказание» брата Николая имело все шансы сбыться: мистер Бонд оставил далеко позади первых пьяниц деревни – и, по-видимому, был совершенно счастлив. Возможно, многие из присутствующих были бы не менее счастливы, если бы выпитый спирт лишил его дара речи или хотя бы способности к иностранным языкам, но споить опытного секретного агента оказалось не так-то просто:

– Мадам, я бы хотел, чтобы Вы… чтобы Вы поняли меня правильно… я – не то, что Вы думаете!

Бабка Дарья, к коей была обращена эта речь, уже десять раз пожалела, что утром имела неосторожность вспомнить о злосчастном сарае – но избавиться от охваченного раскаянием мистера Бонда уже не представлялось возможным:

– Молчал бы уж лучше! Язык-то заплетается!

– Вы должны мне верить! Я – не то, что Вы думаете!

– Не думаю я про тебя ничего! Успокойся ты, ради Бога!

– Я не имел намерения жечь Ваш сарай!

– Да отвяжись, алкоголик ты английский! Пить-то не умеете там, у себя на Западе, а всё норовите вслед за нашими!

Бонд не прекращал атаки:

– Вы мне не верите… я готов доказать искренность моих намерений! Я… хотите, я на Вас женюсь?

Сие неожиданное заявление было встречено громовым хохотом, а Дарья просто оторопела:

– Что… да ты… да постыдился бы хоть со старшими-то!

– Джеймс, перестань, – вмешалась подоспевшая мисс Манипенни. – Мы, между прочим, за границей.

– Отстань, Пенни! Не мешай… а то я и на тебе женюсь…

– Как же, дождёшься от тебя! Пойдём отсюда, Лил, что с ним разговаривать!

– Пенни, ты что, обиделась? – на пьяной физиономии англичанина отразилось столь искреннее недоумение, что многим невольно стало его жаль.

– Эй, девчата! – крикнул вслед девушкам дед Матвей. – Вы этого мужика откуда привезли – не с Востока, часом?

– Почему с Востока? – удивилась Лоэлия, а Манипенни, ошеломлённая столь странным предположением, даже забыла обиду.

– Да уж больно он на мусульманина похож! Того гляди – гарем себе заведёт.

– И заведу! – Бонд ударил кружкой по столу. – Или Вы думаете, сэр, что у меня не хватит на это сил?

– Мордредович, ну куда же ты запропастился! – Нуменорский Владыка возник словно из-под земли. – Тут кроме тебя и выпить-то толком не с кем.

– Мистер Тар-Феанор, хватит его спаивать, – взмолилась Лоэлия. – Неужели Вы не видите, что он уже пьян до неприличия.

– Неправда! Я ещё держусь на ногах!

– Язык у тебя не держится!

– Лил, я же тебя им не трогаю – так что отвяжись от моего языка!

– Верно, сынок! Нечего баб слушать!

– Пей, пока наливают!

– У вас в Англии тебе столько не нальют!

В этот хор одобрительных возгласов естественно влился патетический монолог брата Александра:

– Я спаиваю?! Кого я спаиваю?! Да мы с ним ещё и одной бутылки на двоих не уговорили!

Секретарши были на голову разбиты. Джеймс с видом победителя поднялся с лавки:

– Пошли, Алекс, напьёмся как следует!

– Подожди немного. Надо сперва официальную часть завершить – подарки там, поздравления. Потом – молодых сам знаешь, куда, а уж мы с тобой…

 

* * *

Брат Виктор вещал, стоя посреди двора. Он был счастлив в эту минуту – счастлив возможности продемонстрировать своё богатство – ведь это было единственное, что выделяло его среди дунаданов. Нет, он не кичился богатством – нездешняя мудрость и четыре года Нуменорского служения отучат от этого кого угодно, но чего он не упускал никогда – так это  удобного случая блеснуть благотворительностью или дорогим подарком. И сейчас был именно такой случай.  Не все взгляды, устремлённые на него, отличались доброжелательностью (деревенские жители недолюбливали Виктора, как и всех людей его круга), но это не смущало бизнесмена:

– …и теперь наша сестра Елена тоже пыталась меня убедить, что не нужно ничего, кроме помощи её будущему оркестру. Разумеется, тут мои обещания остаются в силе, но надо же радоваться и чему-то ещё, кроме работы!  Так вот, помнится, во время Ирландского дела она сожалела, что ей некогда взглянуть на красоты той земли. Вот я и подумал – почему бы тебе, сестрица, не заняться этим теперь вместе со своим супругом?

– Теперь-то у них точно не будет времени!  – с многозначительной улыбкой крикнул Николка, но Виктор предпочёл не заметить:

– Итак, мой подарок – тур по Ирландии для наших молодожёнов. Лучшие отели, на редкость профессиональный гид – и так далее, и так далее!

– Ну, ты даёшь, брат Виктор!

– Свадебное путешествие – это то, что им нужно!

Мануйло только вежливо кивнул в ответ: может, ему и не по душе было надолго покидать родные места – но ради своей милой Елены он стерпел бы ещё не то. Елена улыбнулась: может, повезёт – и удастся пообщаться с этой чудесной землёй без участия гида?  Вряд ли он сумеет рассказать о главном… Но эта мысль недолго занимала её: это всё потом, а сейчас она готовила свою душу к делу несравненно более важному.

Тем временем, все смолкли: вперёд выступил брат Александр.

– Ну, что сказать?  Мне, конечно, до брата Виктора далеко…

Среди собравшихся послышался смех: здесь были свои понятия о том, кому до кого и в чём далеко.

– …но я знал об их с Еленой планах относительно оркестра – и готовил приложение к этому подарку. Как вы уже слышали, брат Виктор помощь оркестру подарком не считает, но, поскольку оркестр всё-таки будет – то и мой подарочек пригодится. Короче, сестра моя, я собрал тебе личную «леталку». Не могу сказать, чтоб она в чём-то опережала те «леталки», которые ты знала до сих пор, но раз ты собираешься работать в Москве, а жить на Пинеге – думаю, тебе не помешает. Принимайте!

Мануйло был спокоен, как всегда – но было яснее ясного, что он вполне разделяет восторг гостей: он ведь уже почти смирился с тем, что жену будет видеть в лучшем случае раз в месяц! Машина же, которая позволит ей возвращаться домой каждый вечер, была для обоих приятной неожиданностью.

– Внимание, прошу тишины! – Галина Афанасьевна, «неофициально» взявшая на себя на этой свадьбе роль тамады, вывела на середину мисс Манипенни. – Наши заморские гости уже поздравили молодых от своего имени, но сейчас будет зачитано ещё одно поздравление – от того, кто не смог прибыть на свадьбу, но я уверена, что мысленно он с нами! Итак, кто же это?

Англичанка развернула шикарную открытку и принялась читать:

– Мисс Тар-Эленне и мистеру Волкову от Энтони Томпсона, премьер-министра Великобритании…

Дальнейшая её речь потонула в целом шквале восторженных возгласов:

– Вот это да!

– Премьер-министр!

– Да что ей премьер-министр!

– Какие люди, а?!

– Странно, – заметила сестра Ольга, ни к кому не обращаясь. – Почему Энтони-ярл сам не приехал? Звали ведь.

– Что ж ты хочешь – государственные дела, то-сё, – почти пренебрежительно бросил Николай.

– Господин премьер-министр сегодня в Брюсселе, на совещании глав государств Северо-Атлантического альянса, – ледяным тоном сообщил Майлз Мессерви.

– Интересно, что они там обсуждают? – легкомысленно поинтересовалась Юлия.

– Что-нибудь такое, ради чего можно пропустить эту свадьбу! – весело отозвалась Маргарита.

– Ну, тогда не иначе – конец света! – рассмеялся Леонид.

– Надеюсь, России этот конец света ничем не грозит?

Холодный тон брата Петра был замечен разве что шефом британской разведки:

– О повестке дня мне ничего неизвестно… Никто не видел мою племянницу?

– Не извольте беспокоиться, сэр – в Союзе Троих не в обычая лишать девственности до брака, – в обычной своей манере высказался Николай, и Майлзу это не понравилось:

– Что вы имеете в виду?

– А то и имею, что сегодня не время. А уж когда время придёт – будьте уверены, Дениска не опозорится, его ж сам Неукротимый наставлял!

– Что там Неукротимого поминаешь?! – прорычал до сих пор не замеченный никем Тар-Феанор. Николка сделал огромные глаза:

– Владыка, разве ты его этому не учил?  Извини, я не знал…

– Ты у меня сейчас узнаешь, как человеческие уши превращаются в ослиные!

– Так тебе надоела обыкновенная инженерия, и ты занялся генной?

Но Александр уже не слушал шутника. Он заворожённо смотрел туда, где «молодой князь и молодая княгиня» поднимались по ступеням крыльца. И спустя минуту его взгляд ещё был прикован к закрывшейся за ними двери.

– Эй, Алекс… Алекс, с тобой всё в порядке?

Неукротимый медленно обернулся, бросив на друга невидящий взгляд:

– Ну, вот и всё, теперь можно пить, – и вдруг он резко распрямился и почти закричал. – Пошли, Мордредович! Нарежемся по полной программе!

– Давно пора!

 

* * *

Мануйло сидел на краю постели, приготовленной для молодых, и Елена снимала с него сапоги.  Так было всегда, так было девять, и десять, и двенадцать веков назад – и так должно быть сегодня… снова и снова совершается круг, вращает веретено матушка Макошь, из седых веков тянется ниточка –  и бойся её оборвать! Обряды не отменяют, как не отменяют восходы и закаты – и кому, как не ей, сполна познавшей, как легко может рухнуть этот мир, не знать этого? 

Мануйло не оборвал грубо платье на ней – нет, он касался её как хрупкого сокровища, и ничто не могло сравниться с нежностью этих загрубевших рук. Он многое мог бы сказать ей – как думал о том, сколько лет придётся ждать этого дня, как боялся, что с очередного дела она не вернётся, как, быть может, в ужасе отшатнётся она, увидев его в волчьем облике… но он не говорил ничего. Не мог говорить! Ибо теперь, когда само Время растворило эти страхи, осенней горечью подступило к горлу истинное – всё способно обрушиться! Всё сущее так хрупко, а Ад так завистлив – надолго ли позволено смертным быть счастливыми? Но теперь – здесь и сейчас – они вместе, и он может коснуться её золотых волос… и если не этому прикосновению суждено уцелеть в вечности – что же тогда уцелеет?

Елена стояла неподвижно, словно растворяясь в зелени его глаз. Вот, сейчас с ней произойдёт то, о чём молчат верные жёны, о чём отроковицы с жадным любопытством вызнают, где только можно, чего тайно и страстно ждёт любая дева… Стать женщиной! Переступить ещё один Порог… а сколько их было в прожитой жизни!  Но не это владело сейчас её мыслями. Сейчас… сейчас он снимет с неё платье… и увидит то, что уже три года было предметом её тайных терзаний (быть может, смешных с точки зрения мужчины – но таких тяжких для женщины), из-за чего она каждую женщину в платье с глубоким вырезом провожала тем завистливо-обречённым взглядом, каким безногий калека смотрит на танцующих. А что, если Мануйло в ужасе отшатнётся, увидев это?  Многое она пережила – но как пережить отвращение в любимых глазах?

Мануйло расстегнул молнию, и платье упало к её ногам. Да, теперь он видит… он видит… Создатель, за что? Почему Ты – в безмерной милости Твоей – не судил деве предстать у брачного ложа перед женихом во всём блеске женской красоты?  По лицу Елены текли слёзы – и она не могла разглядеть, что таится в зелёных глазах…

Неблагодарное дело – утешать плачущую женщину. И Мануйло не утешал. Он просто целовал её изуродованную шрамами грудь…

… Им так и не понадобилось слов…

 

* * *

 – Мордредович, а ты п-п-правда у деда Матвея жену в карты выиграл?

– Д-д-да…

Каждый, кто взглянул бы на эту парочку, убедился бы, что план Александра – «нарезаться по полной программе» – близок к осуществлению.

– И зачем тебе?

– Он сам на неё поставил… я не виноват!

– То-то я гляжу – зачем тебе старушка? Я тебе молодую найду!

– Ты себе-то… – Бонд прикусил язык. Не настолько он был пьян, чтоб не сообразить, что едва не сболтнул лишнее, а потому поспешил перевести разговор на другое. – Алекс, а этот здесь?… Как его… ну, у которого лев с тигром под кроватью?

– Брат Виталий Питерский, что ли? Нет, он не  смог приехать – у него слониха заболела. А что?

– Да спросить я его хотел… вот говорят – «как свинья в апельсинах». А что, свиньи правда в апельсинах не разбираются?

– А зачем нам брат Виталий!  Выясним!

– Как выясним?

– А так! Апельсины есть, свиньи тоже… пошли к Васильковым, пока там нет никого!

 

* * *

Элементарная логика могла бы подсказать друзьям, что поставленная ими проблема вряд ли является самой актуальной в современном свиноводстве, а лезть на ночь глядя в чужой свинарник, сбивая замок топором – деяние уголовно наказуемое, но, как известно, после третьего стакана логика куда-то улетучивается. К удивлению «экспериментаторов», свинья была совсем не расположена общаться, да к тому же оказалась животным весьма внушительных размеров. И теперь, встретив неожиданно резвый отпор, оба сидели на полу в свинарнике, не смея приблизиться к грозному существу.

– Надо было крепче держать задние ноги, – с видом опытного специалиста  заявил мистер Бонд.

Александр вместо ответа вдруг обратился с патетической речью к обитательнице сельскохозяйственной постройки:

– Слушай, Хавронья, ну ты совсем это… чего пихаешься-то, а? Мы к тебе, понимаешь, со всей душой… то есть, со всеми апельсинами, а ты… браузер тебя побери! Ты мне куда заехала, ветчина ты моя будущая!

– Молчи, Алекс, тебя хотя бы не укусили, – оборвал его излияния Джеймс.

Хавронья тем временем мирно хрюкала, видимо, радуясь счастливому избавлению от двух назойливых двуногих. Джеймс не сводил с неё озадаченного взгляда.

– Алекс, я не понимаю, почему она их не ест? Нет, правда, у меня гувернантка была – вылитая эта свинья, так апельсины вовсю уплетала! И апельсины, и бананы… слушай, а может, она бананы будет есть?

– Может, и будет… ты тут посмотри за ней – я сейчас бананов принесу.

– Давай!

 

 

 

* * *

Бонд сидел в свинарнике уже с полчаса и не знал, что напрасно ждёт своего друга: тот благополучно свалился под стол благодаря поднесённой кем-то рюмке. Он привык коротать время  в общении с дамами, но поскольку сейчас его мозги были изрядно разбавлены спиртом, а единственной особой женского пола, обнаружившейся поблизости, оказалась свинья, то выбор пал именно на неё.

– Эй, ты кусаться больше не будешь? Я, конечно, не против, чтобы девушки меня кусали, мне это даже нравится… но не так же! – он подобрался ближе к животине и принялся поглаживать её по боку. – А ты, оказывается, милая свинка! Да…

Бонд не знал, что ни одна разведка мира не сравнится с вездесущими несовершеннолетними. Через минуту какой-то не в меру шустрый деревенский мальчишка прибежал на двор к Егору, где ещё продолжалось полупьяное веселье, и оповестил присутствующих, что «тот иностранец у Васильковых в свинарнике со свиньей целуется».  Количеству публики, собравшейся у свинарника, могла бы позавидовать любая эстрадная звезда. Хозяин пострадавшего имущества выглядел оскорблённым в лучших своих чувствах:

– Ах ты, пьянь английская!  Ты что тут натворил! Ты зачем мне замок  раздолбал! Кто мне теперь за него заплатит – премьер-министр ваш, что ли!

– Да помолчи ты, Степаныч!  – возражали односельчане. – Дай спектакль досмотреть!

«Спектакль» тем временем подходил к своей кульминации: «герой-любовник» с блаженной улыбкой прижимался к пятачку «лирической героини» и на чистейшем русском языке приговаривал:

– Хорошая свинка… хорошая… я, пожалуй, на тебе женюсь!

Взрыв хохота, наконец, заставил Джеймса понять, что за ним наблюдают – но это, похоже, мало смутило его.

– Да, мне нравится это милое животное! А что, я не имею права любить зверюшку? Ещё как имею! И вообще, она лучше многих людей… правда, свинка, ты ведь лучше?… Знаете, какие люди бывают! Вот вы, к примеру, турков видели? Нет? А я видел… те, что на равнине живут, ещё ничего, а вот те, что в горах…

«Лекция» пришлась зрителям по вкусу ничуть не меньше, чем предшествующая «мелодрама».  А вот подоспевшие секретарши всеобщего восторга явно не разделяли.

– Что тут происходит?

– Не боитесь, девчата, ничего страшного. Вон, ваш дружок политинформацию проводит!

– Какую такую политинформацию?!

Услышав речи своего коллеги, мисс Манипенни схватилась за голову:

– Да он совсем рехнулся!

– Ничего страшного, протрезвеет и успокоится.

– Ты что, не слышишь – он уже разбирает по косточкам корейцев! Ты представляешь, что будет, когда он доберётся до русских!

– Вряд ли он будет про русских... он же по-русски говорит – значит, понимает, где находится…

– Ничего он уже не понимает!  Надо что-то делать…

Попытка девушек утихомирить мистера Бонда не увенчалась успехом: тот их даже не заметил.

– Что делать, Лил?

– Не знаю… может, старика позвать?

– Пожалуй. Он его сразу в чувство приведёт!

Майлз явился по первому зову и не без труда продрался сквозь толпу:

– Мистер Бонд, вы ведёте себя непристойно! Немедленно идите в дом. Это приказ!

Не родился ещё тот, кто будет приказывать пьяному. С минуту Джеймс пялился на лицо начальника (видимо, пытаясь классифицировать воспринимаемый объект) и, наконец, заявил:

– Дедушка, шёл бы ты отсюда. Тебе давно спать пора!

Майлзу оставалось  только с позором удалиться.

 

* * *

– Дедушка… дедушка… – нервно повторял Майлз, возвращаясь к Егоровой избе. – Вернёмся в Лондон – я ему покажу «дедушку»!  Я ему устрою! Будет у меня знать, как за границей напиваться!

– По-моему, он и так это знает, – заметил брат Николай, присаживаясь рядом с ним. Майлз не высказал в ответ всё, что думал о некоторых шутниках… должен же хоть один из присутствующих здесь англичан прилично себя вести.

– Дядя Майлз, что случилось?

М. больше не мог сдерживать эмоции

– Что случилось?! Да то и случилось, что наш дорогой мистер Бонд разглагольствует о политике в свинарнике, и скоро его там линчуют всей деревней – и, между прочим, правильно сделают!

Мэриэнн, сделавшая уже немалые успехи в изучении русского языка, перевела слова родича своему спутнику. Тот мгновенно принял решение.

– Пошли!

 

* * * 

– А вот как ты думаешь, Владычица… брат Александр  сможет теперь жить?

– А с чего ему умирать? Не так уж и сильно его скручивает – у Елены после Нью-Йорка хуже было.

– Да нет, я не о том… Знаешь, мне кажется, он надеялся до последнего.

– Откуда я знаю! – тема, поднятая братом Дмитрием, Ксении не нравилась, и она поспешила её сменить. – И вообще, зачем ты затащил меня на это дерево?

– Показать кое-что хочу. Думал сначала сестре Елене с Мануйло на свадьбу подарить, но потом дошло, что ей-то это уже не нужно. А тебе, может, пригодится…

– Что там у тебя?

– Похоже, я нашёл новое применение Нуменорской Силе.

– И какое же? … Ой! – Ксения уцепилась за ветку, едва не сорвавшись.

– Держись! – брат Дмитрий прижал её к себе, и пока дерево, вырвав корни из земли, прогуливалось вдоль деревенской улицы, невозмутимо объяснял.  – «Битву деревьев» помнишь?  Ну вот, тут что-то вроде того – только делаться будет по нашей воле, тогда, когда нам надо и как нам надо.

– Чем-то напоминает поход на Изенгард… а крушить всё, как энты, они смогут?

– Не знаю, ещё не пробовал.

– Ну так попробуй! Найди что-нибудь, что всё равно сносить будут – и пробуй.  В общем, доводи это дело до ума, может, где и применим. А сегодня нечего людей пугать. Поставь дерево на место.

Едва Дмитрий успел это сделать, как из-за калитки пулей вылетела встревоженная Мэриэнн. За ней бежал Денис.

– Владычица, Владычица! Скорее!

Ксения раздвинула ветки:

– Что случилось?

– Там это… Джеймс Мордредович…

– Что он на сей раз натворил? Опять кому-нибудь побелку квасом разбавил?

– Он там это… в свинарнике… того… про политику…

– Про политику?!  – Ксения проворно спустилась с дерева. – В каком свинарнике?

– У Васильковых.

Тар-Телконтари не очень-то уяснила из сбивчивой речи Дениса, что именно происходило у Васильковых в свинарнике, но поняла, что действовать надо немедленно – поняла потому, что прозвучало страшное слово – «политика». К чему приводят разговоры о ней – известно всем, а к чему они могут привести, когда все пьяны, да когда в разговоре участвует иностранец (тоже далеко не самый трезвый) – лучше и не думать… потому-то Ксения и поспешила по указанному адресу. А уж разбираться в ситуации на месте она умела, как никто другой.

 

* * *

Бонд продолжал оживлённо расписывать грядущее китайское нашествие, угрожающее западной цивилизации, когда «благодарные слушатели» почтительно расступились, пропуская юную Владычицу. Если его взгляд и был способен сейчас на чём-то сконцентрироваться, то только на миловидном девичьем личике – и Тар-Телконтари подходила тут по всем статьям. Подождав, когда это произойдёт (и когда «политинформатор» хоть ненадолго замолкнет), она протянула ему рюмку, провозгласив:

– За победу над китайцами!

Бонд с подозрительно искренним чувством проговорил:

– Девочка, ты единственная, кто меня понимает… я на тебе женюсь!

Это заявление стало поистине «гвоздём программы»:

– Ребята, это у него сегодня которая невеста?

– Третья!

– Да нет, четвёртая – ты свинью забыл!

– Селям алейкум, мистер!

 Рюмка оказалась недостающей дозой: Джеймс не сопротивлялся, когда его – под всеобщий хохот – тащили в избу и укладывали спать на лавке.

Тар-Телконтари облегчённо вздохнула: случай, который мог бы перерасти в нечто ужасное, останется теперь просто весёлой историей, над которой будут посмеиваться, вспоминая эту свадьбу… Теперь остаётся только успокоить Майлза – а то и впрямь Джеймсу Мордредовичу не поздоровится, когда проспится.

Она почти пробежала мимо дерева, которое четверть часа назад заставил ходить брат Дмитрий – и не услышала беседы, что вели под этим деревом двое дунаданов

 

* * *

 

– Послушай-ка, брат Леонид, то ли мне кажется, то ли воевода с Риджент-парк и впрямь сегодня невесел?

– А с чего ему весёлым быть?  Ты ж на Лондонской Тризне его видел.

– При чём тут Лондонская Тризна?

– Да при том, что обручение Дениса с Мэриэнн ему с самого начала было не по душе. Может, надеялся, что перебесились и забыли – ан нет: они как в Москве с самолёта сошли, так эта парочка друг от друга не отлипает.

– А мне сдаётся, что ему не по душе сама затея с приездом всей этой честной компании на свадьбу.

– Если так, то мог бы и не ехать – никто же его силком не тащил.

– Очень может быть, что и тащил.

– Кто ж ему приказывать мог в таком деле?

– Братец, этим могут приказывать в любом деле. Вот и теперь наверняка Энтони-ярл ускорение придал: дескать, сорвали мне дипломатические отношения с Нуменором – поддерживайте вот теперь семейные!

– Знаешь, брат Пётр, ты – спору нет – сыщик хороший, и политиков знаешь, но тут уж ты, извини, загнул, – рассмеялся Леонид.

– Начнём с того, что без его приказа сотрудникам такого ведомства попросту не позволили бы водить дружбу с иностранцами.

– Что ж, по-твоему, они все  – и воевода, и Джеймс, и дамы – и в заговоре против нас?

– Я этого не сказал. Но готовить таким образом почву для заговоров или для чего похуже Энтони-ярл вполне может. Согласись, любое дело проще решить по-семейному. Особенно если других рычагов влияния нет.

– Ну, братец, ты сейчас до династических браков договоришься!

– А ты думаешь, он зря «подпевал» нам при сватовстве?

– Да кто ж в наше время делает политику такими методами!

– Политика делается любыми методами в любое время.

Брат Пётр ещё не знал, насколько он окажется прав. И никто из тех, кто гулял на свадьбе нуменорской девы, не знал, что в этот день в Брюсселе шла речь о Возрождённом Нуменоре. И может быть, в ту самую минуту, когда мисс Манипенни в Сосновке зачитывала поздравление от британского премьера, он говорил своим союзниками: «У меня есть оружие против них».